Взлом мышления. Сергей Александрович Комаров

про нас.

      Нейропластичность – это наука о том, что ваш опыт меняет мозг.

      Сети мозга – это ваши паттерны поведения, привычные действия.

      Предупреждаю, я обобщу их и назову:

      – Ментальными моделями.

      Зачем? В начале книги я пообещал предупреждать о подобных вещах.

      Привычка или паттерн не отображают всего многообразия ваших мыслей. Часто возникающая в голове идея – это тоже модель, это тоже работа ваших нейронных сетей. Зачем я назвал моделью понятие МЕМа? МЕМ не отображает всей сути того, что мы создаём в голове систему, которая помогает нам в утолении чисто человеческих желаний.

      Поэтому мы предположим за работой нейронных сетей – создание моделей.

      Модели – это то понятие, которое сильно часто будет встречаться в книге. Мы и создавали модель мозга, мы и говорили о том, что млекопитающее обзавелось моделью объекта, что к восприятию примата добавилась модель себя. Это настолько же абстрактное понятие, насколько оно и фундаментально для нашего мышления. На этом моменте перестану «оправдываться», логичность этой гипотезы вы оцените к концу книги, нам еще о многом предстоит узнать.

      Мы мыслим моделями, они далеко не всегда сознательны, логичны и последовательны. Мозг – это динамическая, чувствительная система, реагирующая на всё, что мы видим, слышим, думаем и делаем. А где этому начало?

      Наше научение начинается с рождения!

      Кристофор Паллье исследовал французских детей, которые были рождены в Корее85. Мозг некогда усыновлённых детей реагировал на французский язык и его фонемы так же, как это происходило у коренных жителей86. Показателен же здесь фокус исследования. Хотели найти «схожесть» мозговой активности и её нашли. Интересен этот опыт в свете других открытий самого же Кристофора Паллье. Он сравнил различия коренных французов и детей, усыновлённых из Японии87. Французы имели проблемы с различением слов, которые отличались длиной гласных. У японцев же таких проблем не возникло, поскольку в их родном языке это обычный «приём».

      Опыт повторила группа учёных из Канады88. Детей из Китая в возрасте до года усыновляли в Канаде, само исследование проводилось, когда они подросли до 9-17 лет. Цель исследования состояла в том, чтобы выявить различия в реакции мозга коренных жителей Китая, Канады (франкоязычные) и, собственно, этих детей на китайские и французские фонемы. Усыновлённые дети реагировали на Канадский диалект французского языка, как на родной. Изюминка исследования в том, что дети родом из Китая реагировали и на китайские фонемы, мозговая активность была в речевых центрах. «Ну реагирует на язык и что?» – подумаете вы. Китайские фонемы – это просто звуки для всех, кроме жителей Поднебесной89. Для нас это просто «тон», мелодия, звук. Для детей из Китая – это язык, хоть в сознательном возрасте они там и не жили.

      Эти дети никогда не говорили на родном языке, изучали всю сознательную жизнь французский, но…

      Наша биология не ждёт того

85

C. Pallier (1998) «Language and cognition».

86

C. Pallier (2004) «The loss of first language phonetic perception in adopted Koreans».

87

C. Pallier (1999) «Epenthetic vowels in Japanese: A perceptual illusion?».

88

L.J. Pierce, D. Klein, J.K. Chen, A. Delcenserie, F. Genesee (2015) «Past experience shapes ongoing neural patterns for language».

89

E. Newman (2010) «Phonemes matter: the role of phoneme-level awareness in emergent Chinese readers».