Разожми ладони. Наталья «TalisToria» Белоненко

всякими предлогами, чтоб порядок посмотреть. Многие квартиры, в которых размещены ребята, принадлежат клубу, но не эта. Увы.

      Он распахнул дверь, и глаза распахнулись сами. На пороге стояла замерзшая Фати, и смотрела прямо в его голую грудь. Потом подняла взгляд бездомного щенка.

      – Можно?

      – Можно. – неловко отступил он, пропуская.

      Если б ему рассказали о таком случае, он точно по-братски поздравил бы парня. С победой. Безоговорочной. Но сам он такого не ощущал. Вообще ничего не ощущал, кроме смятения, которое как дамба, удерживало поток сокрушительного, сметающего с ног, разрывающего на части

      облегчения.

      Ромка обернулся, исполнил комичное лицо, и тут же исчез за дверью своей комнаты.

      Макс мимоходом нырнул в ванну, чтоб накинуть майку. Как защиту.

      – Чаю?

      – Да.

      – Там дождь, да?

      – Ага. И холодно.

      – Замерзла?

      – Нет. Немного.

      Фиг с ней, её дело. Её не переделаешь, не перевоспитаешь. Нравится мерзнуть – пожалуйста. Он промолчит. Сегодня. Только б не заводилась. И не убегала.

      – Ты на такси хоть? Как там Алинка? Ты от неё же, да? – выкинул он ей спасательный круг, хотя почему-то был уверен… что просто помогает ей. Избежать неловкости.

      – А? Да. Ну как-бы. – Даже не потрудилась схватиться за подсказку она.

      – Может, есть хочешь. Ромка тут сварил какой то суп.

      – Давай. А хлеб есть?

      – Счас.

      Он отвернулся к кастрюле, орудуя лучшим приспособлением, что знал на кухне: половником. В этот момент, смотря почти в спину, она

      захлебнулась. Новое пространство затопило её, до самых дальних уголков нутра. Просочилось в самые узкие протоки. Очерчивая и ощупывая взглядом его очертания, она молча призналась себе. Что да.

      Люблю. Вот именно так это и выглядит. И с этим моментом, когда он – рядом, и обращается к тебе, ничего не может сравниться. И мир претерпевает какие-то невиданные метаморфозы, отзываясь внутри и снаружи на каждое его движение, удивляя своими красками. И каждая мелочь в этот момент – глобальна и грандиозна, и отсылает сигналы куда-то в космос, записываясь там во вселенские архивы, как нечто поистине значительное. Не может такое стать уделом лишь только её памяти! Такое – большооое…

      И это происходит не вчера и не завтра – сейчас. В моменте. И просто удивляешься, как может так ровно звучать собственный голос, когда вся сама звучишь натянутыми струнками.

      – Так пойдет?

      – Отлично.

      Он уселся напротив. И оторвал зубами от большого ломтя батона. Она наблюдала, упиваясь его безалаберностью. Уютный такой.

      – Макс.

      – М?

      – А мы ещё – вместе?

      Он замер, перестав жевать. Бросив в неё какое-то мимолетное безмолвное подозрительное «неужто», словно его поразил не смысл её вопроса, а его форма. И тут же снова спрятал мысли.

      Неужто, а? Спрашивает – не утверждает! Какое-то слово и за ним, да?

      – Да. Если хочешь, то да. – вернул право решения ей он. Точнее, разделил.

      И снова эта его манера. Ошеломляющая простота. И