в осмотр ближайших окрестностей – так по крайней мере я чувствовал себя нужным, занятым хоть каким-то делом, пусть даже самым пустяковым. Те самые синие лавочки, которые заполонили весь парк, теперь были заняты людьми. Я двигался медленно и рассматривал почти каждого из них: такое сходство между ними не могло меня не поразить – мало того что неизменно в компании сидел один, на котором были тапочки «миллионник» (так называли тапочки в больнице), так еще и остальные были все как один с пакетами в руках. Судя по размеру, в тех пакетах находилось то, без чего современный человек не смог бы прожить и дня, – еда. Все они, окружив больного, по очереди что-то у него спрашивали. А самое поразительное – это выражения лиц: все будто шли на фильм ужасов, а он оказался комедией. Все их опасения так легко читались на их лицах, нахмуренные брови показывали легкий испуг, который нельзя было спрятать за улыбкой. Наворачивая первый круг по парку, я уже собирался заходить на второй, как вдруг откуда ни возьмись – Камила. Чуть впереди нее шел мужчина среднего возраста, может, даже моложе. Спустя секунду до меня дошла картинка целиком – это был мой отец. Странное чувство пробрало меня: где-то в области сердца все наполнилось теплом, будто солнечный свет попал туда и застрял между ребрами. Меня грело это чувство, словно я стоял под лучами солнца. Знаю точно, многие сыновья отцов называют по имени, возможно, даже с добавлением отчества. Также точно понимаю, что многие называют просто на ты. Я же отца называл на Вы сколько себя помню, он мне был всегда «Вы». Но все же представлю отца всем, кто читает эту историю. Все незнакомые и малознакомые зовут его Фирдавс, его дети (мои сестры и я) обращаются к нему на Вы, а для моей мамы он из любящего мужа, к большому сожалению, стал тоже Фирдавсом. Он выглядел таким, каким я его помнил, только, может, несколько седых волос появилось.
Девушка, которую я хорошо помнил как девочку, приобрела совершено другой облик: на смену юношеский неуверенности пришла утонченная грациозность, ее взгляд многим мог показаться отстраненным, но я придерживался мнения, что Камила чересчур сосредоточенна – ведь это и есть главная особенность грации. Камила!
Отец шел чуть впереди, как это принято, и спокойно что-то рассказывал, синхронно жестикулируя. Камила шла послушно за его плечом и спокойно внимала отцу – картина, мне привычная, приближалась. Я уже ожидал их в точке пересечения, они, не обращая внимания на весь внешний хаос, продолжали свой семейный спектакль, а я в этот момент все никак не мог на них насмотреться. Отец был по обыкновению в идеально выглаженном. Сколько у меня хватает памяти, он всегда носил вещи так, словно он украшал их, а не они его. Мой громкий оклик прервал их общение, и оба посмотрели по сторонам, пока наши взгляды не встретились. Мы поспешили друг к другу. Первым делом я крепко обнял отца, будто маленький котенок, заблудившись на просторной улице, я искал защиты, я прижался к отцовской груди и с минуту слушал, как ритмично бьется
