Лорды гор. Белое пламя. Ирмата Арьяр

это серьезное препятствие, – кивнул Таррэ. – Ты принадлежишь храму, а право собственности священно у синтов. Они так просто не отпустят свою жертву, у них на тебя другие планы. Особенно, у старой карги Саэтхиль. Я уже немного в курсе ситуации.

      Неота недоверчиво взглянула на его нахмуренное лицо. И когда у высшего мастера, только что вернувшегося в горы, нашлось время, чтобы вникнуть в ее ситуацию? А главное – зачем?

      – Твой отец просветил, – пояснил он и без того очевидное. Кто же еще. – Саэтхиль ненавидит тебя, но даже своим скорбным умишком понимает, что красивая рабыня может принести целое состояние их так называемым храмам. Дело даже не в твоей красоте, взявшей лучшее от двух горных народов. Подземные жители, с их взлелеянным тысячелетиями и спрятанным на самое дно их змеиных ям тщеславием, будут с особым удовольствием покупать на ночь дочь вейриэна. Им это будет льстить. Они и сейчас унижают тебя почти со сладострастием, насколько я смог выяснить, хотя еще не могут заставить выполнять все их прихоти, пока ты не жрица, как твоя несчастная мать.

      Неота отвернулась, закусив губу. Ей нечего было возразить. Вейриэн с льдистыми глазами совершенно прав: именно такая участь ждет Безумянную. Или еще хуже – стать кормом для ушайд. Лучше уж прыгнуть в пропасть.

      – Я одного не понимаю, почему ты до сих пор не сделала ничего, чтобы получить это злосчастное имя, если для свободы требуется всего лишь переспать с любым, кто этого захочет?

      Девушка вспыхнула, чувствуя, как краска залила лицо и даже шею.

      – Не с любым. Имя может дать только муж во время обряда.

      – И? Насколько я знаю, у синтов практикуется временный брак, и никто не видит в этом ничего зазорного. Не поверю, что желающих не было.

      – Не было. Я – вещь, мастер вейриэн, – очень тихо сказала Безымянная. – Кто же женится на вещи? А наложницей какого-нибудь синтского червя я не стану! Противно!

      Таррэ смотрел со спокойным интересом, но недовольная складка в уголке губ стала глубже.

      – Но ошейник бы с тебя сняли бы, так? То есть, выполнять приказы безумной старухи, терпеть унижения, доедать объедки после жриц, ухаживать за ушайдами и собирать с них слизь и отмывать сброшенные змеиные шкуры тебе менее противно?

      – Да!

      – Подумай, спарка, если ты не готова отдать жизнь за свободу, и даже пожертвовать такой мелочью, как тело, то, может, свобода не так тебе и нужна? – вкрадчиво спросил вейриэн. – Все, что происходит с телом – неважно. Важно то, что происходит с духом.

      Она молчала. Ему бы в змеиной яме посидеть недельку, тогда он понял бы, что иногда всё, что остается от человека – это страдание и мысль, чтобы оно кончилось.

      Таррэ досадливо потеребил себя за белую прядь.

      – Сейчас твоя цель – прийти в халайру свободной сущностью и обрести саму себя. Стать одной из нас.

      Вот и отец ей так говорил. Но ее ли это цель?

      – Для вейриэна тело – как одежда, – продолжил белоглазый. – Это шелуха. Оболочка. Разумеется, она должна быть крепкой и здоровой,