Лорды гор. Белое пламя. Ирмата Арьяр

ингридиенты. Теперь все риэны предупреждены, и принимают противоядие, прежде чем спуститься в синтские Лепестки».

      «Тогда они хорошо притворяются, потому что никто из наших не заподозрил, – фыркнула девушка. – Я сделала вид, что перепутала свечные ящики, и взяла жутко вонючие, которыми травят грызунов в штольнях. Дигеро вылетел из храма как пробка из бутылки! И все гости храма за ним, кое-кто и без штанов выскочил», – неота рассмеялась, вспомнив давний переполох.

      «Это после того случая тебя посадили на цепь в змеиной яме?»

      «На две бесконечные недели. Мама ничего не смогла сделать: с главной жрицей не поспоришь. А Саэтхиль рада бы убить меня, но боится мести вейриэнов».

      «Мы не мстим, солнышко, мы справедливо наказываем, – мягко-мягко сказал отец, но дал почувствовать такую мощь, что неота содрогнулась. – Но подумаешь, ты спасла младшего лорда от позора…»

      «Ты ничего не понимаешь в наших делах, вейриэн! – мысленно проворчала неота и снова рассмеялась. – Любая синтка сказала бы тебе, что это божественный знак, потому что ситуация зеркально отразилась в Чаше Цветка. Ведь получилось, что я выплатила долг перед Дигеро полностью, тоже заступилась за него и была наказана, но я его спасла, а он меня – нет. Значит, будет третий раз, и боги либо затянут узел судьбы еще сильнее, до боли, либо сочтут, что равновесие достигнуто, и распустят».

      «И что тогда?»

      Если бы у души было тело, неота пожала бы плечами.

      «Тогда наша воля будет не замутнена прошлым. Забудем о существовании друг друга. Точнее, я забуду, а он обо мне и не помнит. Поэтому я просто жду третьей встречи. И, папа, даже если Дигеро мне нравится, как мужчина, это не имеет значения. Кто он, и кто я!».

      «Ну знаешь… Ты – моя дочь, а я – вейриэн».

      «Если я твоя дочь, почему ты до сих пор не дал мне имени? Ты же знал традиции синтов: имя можно получить только от отца, или от мужа, пусть даже временного, как хочет Охимэ, или услышать в Чаше во время посвящения в жрицы. Точнее, во время оргии.»

      «Десять тысяч раз я тебе уже объяснял, милая. Я умер раньше твоего рождения, а традиции синтов…»

      «Ненавижу их!»

      «Даже если. Вейриэны не вмешиваются в традиции горных народов».

      «Да-да, конечно, десять тысяч раз уже слышала, – фыркнула неота. – Ты не можешь вернуться ко мне и матери, потому что мертв. Ты не можешь дать мне имени, потому что мертв. Ты не можешь забрать меня из поганого подземного храма, потому что мертв. Ты не можешь ничего!»

      «Ты не справедлива, – голос стал печальным, как осенние листья под дождем. – Разве я не учу тебя? Не помогаю советами? Не защищаю, как могу?»

      «В синтских храмах ты бессилен, а обижают меня именно там, – напомнила неблагодарная. – Ты учишь меня, но что толку, если я – синтская рабыня, а не вериэнка?!»

      «Правильно говорить – вейриэнна, – терпеливо поправил ее собеседник. – Ты станешь ею, если будешь меня слушаться так же хорошо, как до сих пор. Потому – возвращайся».

      Душа неоты дрогнула лишь на миг.

      И