Есть во мне солнце. Галина Артемьева

чьим словам можно верить, и они…

      Вовин папа вполне доступно рассказал о гуманоидах – существах, похожих на людей, но не людях, прилетавших к нам из глубин Вселенной. Я слушала его повествование, голос его был прекрасно поставлен, он увлекал, вел за собой…

      Я и не заметила, как справилась с котлетой по-киевски. Оставался десерт.

      – Что вы обо всем этом думаете? – спросил Вовин папа, обращаясь ко мне.

      – Я думаю, это может быть, но может и не быть. Хотя… Чудеса случаются. Я видела шаровую молнию. Она посмотрела на меня и улетела. И сейчас я думаю: а что, если это была не молния, а инопланетянин, не гуманоид, другое существо. Вы же сказали, что даже мы можем существовать в не материальном виде. Могло же это быть подобное существо?

      Академик ошеломленно смотрел на меня. Похоже, он не особо мне поверил. Или удивился моей бойкости.

      – Дядя Капа, это правда, – подтвердила Ташка, – это было у нас на даче.

      – И ты тоже это видела?

      – Нет. Я занималась английским. А бабушка видела. Спросите у нее. Мне просто не повезло – из-за английского.

      – Поразительный случай! И я об этом узнаю не от Тамары Николаевны, а вот так – от детей, за обедом… – академик смущенно улыбнулся и сделался еще более похожим на своего сына, – Я, собственно, вот что хотел сказать. Вы, пожалуйста, дружите с Вовой. Мне кажется, вы поладите. Вы в какой школе учитесь? – он вновь обратился ко мне на «вы», хотя Ташке «тыкал», как своей.

      – В обычной школе, – пожала я плечами, назвав номер.

      – А есть ли у вас в классе необычные дети?

      – Есть один необычный. Коля Фетисов.

      – Чем он болен? – с интересом спросила до этого молчавшая мама Вовы.

      – Он ничем не болен. Но у него всегда такие грязные уши и ногти, каких я никогда ни у кого не видела. Он ко всем лезет драться, а сам уколов боится. Плакал перед прививкой, как маленький.

      – И вы как? Смеялись над ним?

      – Нет, – удивленно ответила я, – Над чем тут смеяться? Жалко его. Только уши почему-то не моет… И еще… Мы однажды играли в шифр. Знаете, как? Говорили на своем языке, чтобы нас никто не понял. Это просто: надо к каждому слогу прибавлять «пи». Вот так: «Пия пипопишла пидопимой.» Что я сказала?

      – Я пошла домой, – засмеялся Вовин папа, – Мы тоже так играли. Только на «ма».

      – А ты мне не говорил про эту игру, пап, – огорчился Вова.

      – Да я забыл о ней…

      – Но подождите! Я доскажу. Вот мы так играли. А Коля Фетисов подошел и сказал, чтобы мы слово «здание» быстро зашифровали. Мы сказали: «Пизда-пи-ни-пи-е». А он побежал к учительнице и сказал, что мы матом ругаемся! Но мы же не ругались! И где тут мат? Я дома спросила, мне тети сказали, что Коля выдумывает и никакого мата мы не говорили. Значит, он врун. Ну, разве это обычный ребенок?

      – Да, – покачал головой дядя Капа, – необычный. Мат какой-то придумал. Я тоже никакого мата тут не вижу.

      – Вот! Зачем он про нас врал?

      – Действительно, необычный… А других