Есть во мне солнце. Галина Артемьева

или почему-то «боярыня Морозова» я начинала страдать. Да, мои светлые вьющиеся волосы были повторением бабушкиных. Да, мои зеленые глаза совпадали с цветом этого самого бархата, да, пальто навевало грезы о прекрасной нездешней жизни. Но жить-то мне надо было здесь и сейчас! И приходилось драться портфелем, отстаивая свою октябрятскую честь и право быть частью общества, а не какой-то дурацкой фрау-мадам.

      Эх, пальто, пальто! Как много ты во мне изменило! Кто-то о себе и братьях-писателях писал, что они родом из гоголевской шинели. А я – родом из бархатного пальто, наградившего меня несгибаемым борцовским духом и стремлением к независимости. Благодаря этому пальто, я научилась смирению, я постигла искусство идти против толпы, не обращая внимания на косые взгляды и оскорбления. И еще – я несла на себе память об ушедших предках, а также веру в собственную счастливую долю, раз именно мне достался в итоге этот волшебный кусок ткани, сопровождавший бабушку во всех перипетиях ее горькой судьбы.

      Прошлым летом я вдруг вполне прилично вытянулась и надеялась, что осенью мне больше не придется носить на себе бархат цвета пыльной травы. Но где там! Оказывается, пальто сшили с запасом. У него был подворот сантиметров на десять. Пальто легко удлинили и торжественно вручили мне, удивляясь прочности волшебной ткани. На тот момент, когда меня приняли в пионеры, до покупки нового пальто мне оставалось еще полтора года. Я уже совершенно привыкла к своему наряду, научилась делать его менее бросающимся в глаза. Для большей его незаметности надо было просто не застегивать его. Тогда оно почти не бросалось в глаза. Одноклассники мои давно уже привыкли к Боттичелли, а в мире совсем чужих я не застегивала свой наряд, насколько позволяли погодные условия.

      Я поднялась на лифте, остановилась у дверей Вовиной квартиры и поправила галстук. Интересно, кто у них сейчас дома? Вот удивятся!

      Не успела я позвонить, как дверь распахнулась. В дверях стоял сияющий Вова в школьном костюме с таким же красным галстуком на шее. Увидев меня, он засиял.

      – Как хорошо, что ты пришла! – воскликнул он.

      Лицо его свело судорогой, но я на это уже не обращала внимания: привыкла.

      – Нас сейчас в пионеры приняли! Мы были в мавзолее Ленина-Сталина! – похвасталась я.

      – И меня приняли! – с восторгом подхватил Вова, – Только что. Почти. Дома. Мне галстук сам председатель совета дружины повязал!

      В это время в холле появился Вовин папа.

      – Посмотрите только, кто к нам пришел! Ангел! – обрадованно приветствовал он меня.

      Он, как только узнал, что полное мое имя Ангелина, стал называть меня Ангелом.

      – Нас в пионеры приняли, и я решила к Вове зайти. Вот! – я протянула Капитону Владимировичу коробочки с пирожными.

      – Как это очаровательно! – умилился папа, – Наши дети выросли, у них сегодня свой праздник, и они устраивают нам пир! Ну разве это не радость?

      – У