Человек в коричневом костюме. Агата Кристи

Кука. Хорошо, Анна?

      – А как насчет денег, папа? – деликатно намекнула я.

      Отец посмотрел на меня с укоризной.

      – Одно расстройство мне с тобой, дитя мое! Ну, что у тебя за взгляды? Мы обязаны быть бессребрениками. Да-да, если занимаешься наукой, надо быть бессребреником!

      – Но, по-моему, компания Кука так не считает, папа.

      На отцовском лице появилась страдальческая гримаса.

      – Моя милая Анна, ты заплатишь им наличными!

      – У меня нет наличности, папа.

      Отец вскипел от негодования.

      – Дитя, я не могу вникать в эти вульгарные денежные вопросы!.. Вчера пришло письмо из банка… управляющий пишет, что у меня есть двадцать семь фунтов.

      – Насколько я понимаю, речь идет о превышении твоего кредита.

      – Ах, но у меня есть деньги, есть! Свяжись с моими издателями!

      Я не стала спорить, хотя меня одолевали сомнения. Папины книги приносили больше славы, чем барышей. Но вообще-то идея поехать в Родезию мне очень даже приглянулась. «Суровые молчаливые мужчины», – в экстазе прошептала я… и заметила, что папа выглядит довольно экзотично.

      – Да ты обулся в разные ботинки, папа! – воскликнула я. – Сними, пожалуйста, коричневый и надень черный. И не забудь кашне, сегодня холодно.

      Через несколько минут папа был уже как следует обут и укутан и отправился на улицу.

      Вернулся он поздно, и я в ужасе увидела, что ни шарфа, ни пальто на нем нет.

      – Послушай, Анна, а ведь и правда! Я снял их перед тем, как залезть в пещеру. Там было так грязно…

      Я с пониманием кивнула, вспомнив, как однажды папа вернулся, перепачкавшись глиной в буквальном смысле слова с головы до пят.

      Кстати сказать, мы и поселились-то в Литтл-Хэмпсли в основном из-за того, что по соседству с поселком располагалась пещера, где было сделано много находок, относящихся к ориньякской культуре. У нас в поселке даже устроили маленький музей, и его хранитель вместе с папой целыми днями торчал под землей, извлекая на свет божий кости шерстистых носорогов и пещерных медведей.

      …Весь тот вечер папа заходился в кашле, а наутро у него поднялась температура. Я послала за доктором.

      Бедный папочка, ему не суждено было поправиться. Он заболел двусторонним воспалением легких и умер через четыре дня.

      2

      Ко мне все были очень добры. Я оценила это, несмотря на свое оглушенное состояние. Нет, я не очень убивалась. Ведь папа никогда меня не любил, и я это прекрасно знала. Если бы он относился ко мне с любовью, я бы платила ему взаимностью… Но невзирая на отсутствие любви, мы были друг к другу привязаны, я заботилась об отце и втайне восхищалась его ученостью и беззаветной преданностью науке. И мне было больно, что папа умер как раз тогда, когда его интерес к жизни достиг своего апогея. Я бы с легкой душой похоронила его в пещере рядом с наскальными рисунками, изображавшими оленя и кремневые орудия, но под давлением общественного мнения мне пришлось согласиться