Если у меня тебя заберут. Виолетта Роман

с места, стремительно уходя от костра в сторону. Ну уж нет. Так просто я не отстану.

      Иду следом. Аленка злая, руки в кулаки сжаты. Идет, не зная куда, что-то бубнит себе под нос.

      – Могла бы поблагодарить. Я спас тебя от необходимости целоваться со Свиридовым.

      Она вдруг резко останавливается, я едва не врезаюсь ей в спину.

      Обернувшись, прожигает меня гневным взглядом.

      – Может, я хотела с ним поцеловаться! Какого черта тебе надо?! – Ляля выкрикивает мне в лицо эти слова, толкает меня в грудь. В ее широко распахнутых глазах злость. И это меня выводит из себя.

      – Ты в своем уме?! Этот придурок даже защитить тебя не сможет в случае чего! Нашла перед кем ноги раздвигать.

      Резкое движение – ее рука взмывает в воздух, перехватываю ее на лету. Притягиваю к себе и беру в захват.

      – Не стоит этого делать, Ляля, – шепчу у лица.

      Пытается вырваться, но в ее руках силы, как в коленках у воробья.

      – Да если бы я знала, что это ты, лучше бы земли поела!

      Обижена до сих пор. Едва ли не пыхтит от злости. Волосы растрепаны, губы свои красные кусает – издевается, бл*ть. Согну же пополам и покажу, как нужно разговаривать. Только нихера же не сделаю. Сам позволяю ей подобное отношение. Маленькая ведьма чувствует свободу и безнаказанность. С первого класса за ней следом, а всех придурков под откос, кто только посмотрит на нее косо. Ни единый волос с головы не упадет, чтобы, не дай бог, не споткнулась. Когда в универ пришла, здесь всех рвал на куски. А она теперь даже смотреть на меня нормально не хочет.

      – Ты что, какая земля? А вдруг отравление? Как я тебя спасать буду?

      Перевожу все на шутку, хотя самого долбит изнутри.

      – Да уж лучше на тот свет, чем терпеть твое общение.

      Подаюсь к ней. К самому лицу. Она замирает, готовая в любую секунду в меня вцепиться. И то, что она не боится меня – это дико заводит.

      – Если тебя не станет, я буду приносить тебе на могилку шутки про Свиридова, – шепчу ей. Отстраняюсь. Замечаю морщинки в уголках ее глаз. Но держится, продолжая корчить недовольную гримасу.

      – Если услышишь, что каркают вороны, это я смеюсь с твоего плоского юмора.

      Тянусь к ее волосам. Она застывает испуганно. А я ловлю себя на мысли, что не хочу ее выпускать. Вот так в руках ее держать, запах ее духов вдыхать. Убираю с волос сухой листик. Показываю ей.

      – В тот раз там, в клубе… так надо было…

      Ее лицо кривится от злости.

      – Держись от меня подальше, Чиж! – цедит сквозь зубы и, оттолкнув, уходит.

      Не знаю, как сдержал себя, чтобы не ломануться за ней. И про клуб сказал специально, знал, что пошлет. Каждый раз, когда тот вечер вспоминаю, понимаю, что упустил свой шанс.

      Гордость ее задел. При пацанах отбрил, назвал серой мышью. Бл*ть. Если бы не грозящий мне срок за решеткой, х*й бы куда отпустил тогда. Но времена были сложные: серьезные терки с Тараном и связь со мной могла сильно навредить ей. Этот ублюдок – конченый садист, а досадить мне через близких – этот шанс он бы не упустил.

      Отшил