Сжечь врагу сердце. Катрина Вальдес

вытирать мои щеки, и я сильней закричала:

      – Не трогай меня!

      Громкий хлопок по его руке раздался в комнате, но парень не дернулся, продолжая проницательно и сочувственно на меня смотреть.

      – Кто же тебя так довел…

      – Придурок один. – буркнула я, отвернувшись от Эдгара.

      – И зачем из-за этого придурка реветь? Придурки не достойны даже внимания, не то, что слез.

      – Да все вы уроды! Всем лишь бы поматросить и бросить! – вскипела я от злости и разочарования.

      До ушей донёсся тяжёлый вздох Эдгара:

      – Теперь понятно, что случилось.

      – Поздравляю! Можешь уходить!

      – Нет, я останусь с тобой. Но ты говоришь глупости. Не нужно из-за одного урода всех приравнивать в одну шеренгу.

      – Нет! Вы все такие! То Андрей! Променял на какую-то курицу! Терпеть Стас! Говорил, что полюбил меня, а оказалось, что он помолвлен! На какой-то силикованной дуре! И через месяц у них свадьба!

      – Свадьба?! – ошеломленно спросил Эдгар, – Вот урод! Я бы ему рожу набил за такое!

      Я отвернулась, продолжая горько плакать. Было тяжело себя сдерживать. Эдгар молчал. Так проходили минуты. Невыносимые минуты, мучащие меня.

      – Ну хватит, успокойся. Этот придурок не достоин твоих слез, – произнес Эдгар. Его голос звучал очень сочувственно и искренно. Меня будто обдало какой-то странной силой. Возникло неосознанное чувство, что он сможет дать поддержку, унять эту боль одним лишь своим голосом.

      Я прижалась к плечу Эдгара, продолжая трястись. Его рука бережно поправляла мне волосы. Движения были аккуратные и спокойные, будто он боялся сделать что-то не так, но в то же время наслаждался этим.

      – Избить бы его по-хорошему за это, – прозвучал возле уха тихий слабо рассерженный голос.

      – Не надо. – покачала я головой. Хотя одна часть меня была готова разорвать Стаса по кускам. Но другая, продолжающая любить его нежно, умоляла не трогать.

      – Да как не надо? – смутился Эдгар, – Он заслуживает такое!

      – Не трогай его, пусть с ним его злой отец разбирается, – шептала я, прижимаясь носом к рубашке Эдгара. Она вкусно пахла, каким-то дорогим одеколоном, ещё вперемешку исходил слабый свежий морозный запах порошка.

      – Если по дороге встретится, потребую объяснений. Я не хочу, чтобы ты из-за такого урода, как он, страдала.

      Я посмотрела на Эдгара, он не сводил с меня беспокойного взгляда. Пальцем аккуратно вытер слезинку. Это движение было таким сдержанным и таким нежным. На долю секунды стало легче.

      Посмотрела ему в глаза и осознала, что не могу отвести от них взгляда. Такие невероятные, темно-голубые с синим морским оттенком, радужка обведена темным обручем. Большие, сияющие, обрамленные густыми ресницами.

      – Ты очень красивая, и не должна плакать из-за таких придурков. – начал говорить Эдгар, смахивая вторую слезинку, – Жаль, что они не ценят тебя и не замечают твоих достоинств.

      – Да нет у меня их, – мои губы дрогнули.

      – Есть. Я их вижу.

      Не выдержала, и губы растянулись в счастливой улыбке. Сквозь