Двойняшки по ошибке. Вероника Лесневская

рекомендую вам перевестись на заочное отделение, а лучше – взять академотпуск, – чеканит декан убедительно.

      Между строк так и читается: «Исчезни с глаз долой, не мелькай вообще в нашем институте. Главное, к сыночку моему не подходи».

      – Нет, все в порядке. Я справлюсь. Все, чего прошу, это возможность свободного посещения в первый семестр, – тараторю я, обмахиваясь зачеткой. Мне жарко и душно. – Буду дома готовиться к зачетам и экзаменам. Уверена, что все сдам. А в конце осени я рожу и…

      «И оставлю малышей в роддоме, а сама продолжу учебу», – добавляю про себя. Пытаюсь свыкнуться с этой мыслью, зачерстветь, ожесточиться. Есть же женщины, которым плевать на собственных детей. Спокойно себе живут. Почему я так не умею?

      Но научусь. Придется. В противном случае я перечеркну свое будущее, а детей обреку на нищенское существование. Сразу двоих! Разве это лучше?

      – Вам будет сложно, – настаивает мужчина и очки на нос цепляет. Будто живот мой рассмотреть внимательнее хочет.

      Ерзаю на твердом стуле, пытаясь устроиться удобнее. Придерживаю округлый животик рукой. Дольше, чем нужно. Словно почувствовав меня, малыши отзываются слабыми, едва уловимыми движениями. Ощущение, будто рыбки внутри плавают. Улыбаюсь с нежностью. Материнской, но… Ругаю себя и резко отдергиваю ладонь.

      Словно в наказание, внутри разливается неприятная ноющая боль. И поясницу тянет. Неужели опять к гинекологу идти?

      Я так часто бываю в больнице, что мне пора выдать абонемент. Врачи ставят какие-то уколы, чтобы предотвратить резус-конфликт, постоянно проверяют состояние малышей. А я хоть и решила, что не оставлю их себе, но все равно переживаю.

      Две жизни внутри – двойная ответственность. Пусть даже эти дети в перспективе станут чужими. По крайней мере, я со своей стороны сделаю все, чтобы они родились здоровыми – и нормально росли и развивались впоследствии.

      Без меня…

      – Я справлюсь, – говорю сипло. И сглатываю горький ком в горле.

      – Обсудите этот вопрос с отцом ребенка, – декан неожиданно направляет тему в другое русло. – У него же есть отец? Кто? – прищуривается с подозрением.

      Значит, я не ошиблась. Слухи по институту распространяются быстро, пусть даже и лживые. Видимо, декану донесли, как его сын ухлестывал за мной. И догадками о той ночи поделились.

      – Конечно, есть отец, – лукаво улыбаюсь я, впитывая весь спектр эмоций неудавшегося свекра: от паники до злости и обратно к страху. – Очень хороший. Красивый. Сильный. Добрый, – описываю незнакомца, каким его запомнила и дорисовала в своих мечтах. Наблюдаю, как декан бледнеет. – И это не Максим, конечно же, – заканчиваю с издевкой, которой мужчина, безусловно, не понимает.

      – Бог миловал, – вздыхает с облегчением декан и по лбу ладонью проводит.

      – Совершенно согласна, – дублирую его жест, но вкладываю в свои слова иной смысл.

      Пересекаемся взглядами, но я выдерживаю эту зрительную схватку. Заставляю себя мило улыбнуться в то время, как хочется прибить декана его же ноутбуком. Гормоны