.

интересуется она между делом, подходя к своему шкафу.

      – Через неделю… – отвечаю, чувствуя панику.

      Я совершенно не уверена, что мне предложат работу вот так сразу.

      – Ясно, – уходит она на кухню, оставляя меня одну.

      На меня обрушивается злость на себя саму.

      Почему я не взяла те деньги? Почему мне вечно нужно… выпендриться, а?

      Он не позвонит, это же очевидно.

      Роман Гец.

      Запрос в моем поисковике ничего вразумительного не дал. Я по-прежнему не имею никакого понятия о том, кто он такой. Одно могу сказать точно, все, что его окружает, высшего качества. Уверена, и женщины у него такие же, а меня… кажется, меня он просто насквозь видел. Поэтому я не взяла его деньги. Потому что ужасная дура…

      Слышу приглушенные голоса на кухне и запихиваю под подушку свою пижаму.

      Мне нужно срочно убраться из этой квартиры. Подальше от этого Игоря. Быстро надеваю пальто и ботинки. Достав из шкафа свой сувенирный белый зонт, выхожу за дверь.

      Раскрыв его и выудив из кармана телефон, нахожу в ленте номер сестры. Смотрю на мокрые кленовые листья под ногами и нажимаю вызов:

      – Алло… – булькает она в трубку спустя один гудок, как будто сидела со своим телефоном в обнимку.

      Я слышу, как хлюпает ее нос, и начинаю злиться. Вариантов того, кто мог ее обидеть, предостаточно.

      – Привет, Морковка, – зову ее, перебегая через дорогу.

      – Привет… – выдавливает из себя Рита.

      – Что случилось? – требую я.

      – Ничего… – выкрикивает звонкий детский голос. – Галя заставляла меня есть гречку, а она у нее ужасная, как песок!

      – А ты что? – делаю я вдох.

      – Я сказала слово на букву «д», – выпаливает сестра. – То, которое плохое!

      Отлично.

      Дерьмовее не бывает.

      – Мы с тобой сколько раз про это говорили? – пеняю ей.

      – Но ты сама так про ее гречку говорила…

      – Что за слезы? – опять вздыхаю я.

      – Она на меня наорала! – снова выкрикивает Рита. – Так орала, что я заплакала…

      Жена моего отца просто нездоровый человек. У нее проблемы с нервами, и она… просто чокнутая ведьма. От возмущения и беспомощности я начинаю багроветь.

      Шум подъезжающей электрички глушит голос Риты, но когда захожу в вагон, слышу жалобное:

      – Когда ты приедешь за мной?

      – Пока не знаю, – закрываю я глаза, устроившись на первом попавшемся сиденье.

      – Ты так постоянно говоришь, – с обидой всхлипывает моя десятилетняя сестра.

      Я так соскучилась, что сама готова разреветься. Здесь, в этом городе, ее голос как напоминание о том, кто я вообще такая.

      Я сказала ей, что приеду… хотя на самом деле не должна была ничего обещать. Я понятия не имею, как забрать ее оттуда. Сама в этом городе на птичьих правах. Все это разрывает мою голову на части!

      Мы не похожи. Я пошла в мать, а она в отца. У нее жиденькие светлые волосы и голубые глаза. И она очень маленькая для своего возраста. Учится с двойки на тройку, потому что никто не следит за ее