Фантазиста. Первый тайм. Надежда Сухова

в тарелки и боясь повернуться в мою сторону.

      – Ну? Ты не слышал, что я тебе сказал? – мужчина упёр руки в бока.

      Я ещё раз окинул взглядом столовую и увидел официантку, идущую с совком мне на выручку. Когда она приблизилась, педагог остановил её жестом и процедил:

      – Синьорина Галетти, отдайте ему веник. Пусть сам убирает за собой!

      – Да ладно, Патрик, он же ещё ребёнок! – отмахнулась официантка и хотела уже замести осколки, но этот зануда вырвал веник из её рук и протянул его мне:

      – Приступай! А вы, синьорина, не вмешивайтесь в педагогический процесс.

      Я, признаться, никогда не делал ничего похожего на собирание осколков, поэтому пришлось повозиться. Управляться огромным веником было неудобно, да и осколки оказались большими для того, чтобы собрать их в аккуратную кучку. Я мучился с ними, Патрик стоял надо мной, подгоняя и покрикивая. Мне это надоело, я присел и руками собрал останки тарелки и пищи. Такого – с битой тарелкой и кусками омлета – меня и застал дедушка Тони. Они с Гаспаро только что вошли в столовую и сразу запечатлели меня в самом непотребном виде.

      – Патрик, что это значит? – нахмурился дедушка Тони.

      – Небольшой педагогический момент, синьор Рапидо. Он должен понять…

      – Патрик, он ребёнок, а не уборщица! – перебил его тренер. – И унижать воспитанников запрещено по Уставу, если ты помнишь.

      – Что унизительного в том, что он подметёт за собой мусор? – Патрик поднял подбородок, готовый вступить в полемику, но Гаспаро шагнул вперёд, скрестив руки на груди и представив свои бицепсы в самом выгодном свете. Оценив расстановку сил, блондин капитулировал, и по его взгляду я понял, что он проиграл сражение, но не войну. Официантка выхватила у меня веник, ловко собрала на совок мелкие осколки, я положил туда же всё, что держал в руках. Синьорина Галетти отвела меня к умывальнику, а когда я вернулся с чистыми руками, на моём одиноком столе уже стояла новая порция омлета. Я с благодарностью посмотрел в сторону дедушки Тони и Альберто Гаспаро. Они уплетали завтрак, о чём-то переговариваясь с врачом. За соседним столом сидели София Менотти и этот кошмарный педагог. И я вдруг понял, что своим спасением обязан скорее непримиримости двух миров: Гаспаро ненавидел умника Патрика так же сильно, как тот – накачанного спортсмена. Я отметил для себя, что если блондин будет ко мне цепляться, то в лице Альберто я всегда найду заступника.

      4

      На первой тренировке я понял, почему в тот день Гаспаро смотрел на меня с таким пренебрежением: я не умел и сотой части того, что с лёгкостью выделывали мои сверстники. Они могли пробегать четыре круга на стадионе, в то время как я выдыхался уже к середине второго; они отжимались от земли, а я лишь глупо топорщился воронкой кверху; они на руках проходили целый пролёт тренажёра с перекладинами, меня же хватало на три ступени, после чего пальцы предательски разжимались. Ну и конечно, с мячом они обращались