Лето 1969. Элин Хильдебранд

исчез.

      – Вы не видели моего мужа? – спросила она у Нэнси Кушин.

      – Мужчины в кабинете, – ответила Нэнси, подняв нарисованные карандашом брови. – Они пьют бурбон, курят сигары и говорят о науке.

      Блэр предложили бокал шабли – принятый с благодарностью, – а затем палочку сельдерея, начиненную сливочным сыром с лососем и увенчанную тончайшими ломтиками оливок, от которой она сначала отказалась, но потом передумала и взяла.

      Блэр повернулась к сидящей рядом женщине с бирюзовыми тенями на глазах, идеально подходящими к ее шелковому жакету-болеро.

      – Вы читали в последнее время что-нибудь интересное? – Блэр надеялась, что соседка – кажется, одна из Джоанн – не назовет «Раковый корпус» Солженицына, который сама она дважды начинала, но сочла слишком мрачным.

      Наверное-Джоанна воскликнула:

      – О нет! Единственная книга, которую я прочитала за последнее время, – «Зайчонок Пэт».

      На следующий день Блэр подала документы в Гарвард на специальность «английский язык». Она не сказала Ангусу ни слова, пообещав себе, что это просто розыгрыш; просто хотела узнать, сможет ли поступить. Через три недели Блэр получила письмо – ее приняли. Занятия начинались в январе.

      Когда в тот вечер Ангус вернулся домой – без четверти одиннадцать, – Блэр не спала и ждала его с письмом о принятии и парой бокалов хорошего виски, которое купила, чтобы отпраздновать событие.

      Ангус был недоволен тем, что жена все еще не в постели.

      – Что бы это ни было, придется подождать до утра, – сказал он. – Я чувствую приближение приступа.

      – Просто быстро прочти, пожалуйста, – взмолилась Блэр и сунула ему в руки письмо.

      Ангус прочел, выражение его лица не изменилось.

      – Это прекрасная новость, – сказал он, закончив, и Блэр прижала руки к сердцу. – Но ты не поедешь.

      – Что? – не поверила ушам Блэр. – Но это же Гарвард. Я поступила в Гарвард, Ангус!

      – Разве ты не рассказывала, что в Гарварде учился твой дедушка? Наверное, это помогло.

      Блэр еле удержалась от пощечины.

      – Я не упоминала им о деде, – выдавила она сжатым голосом. Однако стрела попала в цель: Ангус не верил, что Блэр могла поступить в Гарвард благодаря собственным заслугам. И это указывало на скрытую, более тревожную истину: Ангус не считал Блэр такой же умной, каким она считала мужа.

      – Мы договорились, что ты не будешь работать, – припечатал Ангус.

      – Это не работа. Это – учеба! Ведь ты, как никто, должен…

      – Блэр, – оборвал ее Ангус. – Мы это уже обсуждали. А теперь спокойной ночи.

      Блэр хранила письмо о принятии в Гарвард в ящике для нижнего белья, где оно бросалось ей в глаза каждый день. Она решила, что вернется к этой теме через несколько недель, в утренние часы, – возможно, на выходных, когда Ангусу не нужно будет рано уезжать в университет. Она убедится, что муж хорошо себя чувствует. Приготовит хаш из солонины с яйцами-пашот,