Политическая наука № 4 / 2012 г. Мировая политическая динамика. Иван Чихарев

в остром противоречии с местными автохтонными традициями.

      В самом общем виде можно выделить две идеальные разновидности «экспортировавшейся» европейцами модернизации: симуляционная и имитационная. Для первой характерно простое копирование результатов исходной, а скорее, вторичной (британской, французской, германской) или даже третичной (американской) модернизаций. Для второй свойственны более или менее отчетливые попытки воспроизвести не только сами результаты модернизации (впоследствии в ΧΧ в. также и демократизации), но хотя бы отчасти логику их возникновения. Разумеется, на практике возникали самые разнообразные градации и сочетания, с одной стороны, симуляционных и имитационных практик, а с другой – автохтонных традиционалистских реакций на них. Кроме того, действовало, чем дальше, тем активнее, стандартизирующее воздействие общемирового контекста развития, которое в свою очередь вызывало целый спектр противодействующих реакций.

      Тем не менее высокая степень абстрагирования позволяет выявить прототипическую идеальную модель [Ильин, 1998; 2001], которая нуждается в уточнении и развитии. Эта модель предполагает последовательное решение модернизационных задач Раннего, Среднего и Зрелого Модерна с соответствующим усложнением внутри самих себя политических институтов (1) суверенитета, (2) конституционности и представительного правления, а затем и (3) современной демократии. Прямое использование данной модели позволяет лишь весьма приблизительно охарактеризовать ту или иную политию в диапазоне развития. Ее более надежная концептуализация требует учета широкого спектра дополнительных факторов, состав и конфигурация которых пока остаются неясными.

      В этой остающейся неясной ситуации угадывается, однако, ритмика мировой динамики. Ее смысл и нерв состоят в темпоральном расширении и уплотнении.

Расширение и уплотнение мировой динамики

      В своих предыдущих работах я попытался представить нелинейный прогресс в тангенциально расширяющемся и радиально уплотняющемся времени. Если принять исходное мифическое время мгновения-вечности за точку, то естественное движение во времени первоначально будет пролегать в круге, или сфере, Повседневности. Собственно для тех, кто осуществляет это движение, оно будет незаметным, соотнесенным с «сим днем», отличие которого от нулевого «первовремени предков» начинает осознаваться очень нескоро – при удлинении траектории удаления от нуля мифического начала и конца времени. Хронополитически движение это хаотично, и его можно уподобить причудливому пунктиру, ибо каждое отдельное состояние этноса представляется точкой мгновения-вечности для каждого человека, образующего ту или иную протополитию.

      Следующий круг, а точнее, кольцо – темпоральность Истории, а в броделевских терминах – история конъюнктур (histoire de conjunctures) [Бродель, 1977]. Здесь траектория движения начинает «измеряться» сначала летописцами, а затем интерпретаторами имперской (цивилизационной)