Одержимость. Кира Фарди

и машет руками.

      Выскакиваю из машины.

      – Лиза, что случилось?

      – Мама, ей плохо.

      Тут же звоню Тавади, сообщаю о случившемся. Не хочу этого делать, но лучше предсказуемые действия босса, чем неведомая задача Чаки. Если все сложится, как надо, чистильщику отменят приказ.

      Мой план срабатывает. Тавади вновь выступает в роли благодетеля: окружает заботой Лизу и ее маму, и девушка сдаётся, сраженная неотразимостью босса. Ещё одна бабочка, полетевшая на блеск богатства и славы.

      Теперь я вижу Лизу каждый день. Она успешно начинает собственное шоу и быстро становится звездой. От прежней симпатии не осталось и следа. Мое сердце закрыто на сотни замков. Я выполняю поручения босса, сопровождаю парочку на все мероприятия и встречи, караулю их сон под дверью номера в отеле.

      И молчу. До боли в челюстях сцепляю зубы и молчу. Не вижу, не слышу, не вмешиваюсь! Это чужая жизнь!

      Неожиданно меняется и босс. Он становится мягче, больше улыбается, ослабляет контроль и хватку, а однажды говорит:

      – Пожалуй, я женюсь. Что-то есть в этой малышке такое, от чего поёт душа.

      – Женитесь? – видимо, мое лицо так искажается от изумления, что босс смеется.

      – А ты думал я буду вечным холостяком? Мне наследник нужен. А Лиза девушка свежая, чистая, неизбалованная. Таких сейчас днем с огнем не сыщешь.

      На этом разговор и заканчивается. Кажется, дела идут отлично, но беда приходит не с той стороны, с которой ее ждали. У европейских партнеров Тавади возникает проблема. Босс, уверенный в том, что девушка теперь никуда от него не денется, срочно летит во Францию. Я отправляюсь с ним. Кому Тавади поручает присматривать за Лизой, меня уже не интересует: маме наконец назначают день операции.

      – Бери отпуск и лети в Израиль! – приказывает мне Тавади.

      – Но, я не знаю, насколько затянется ее лечение.

      – Это неважно. Оставайся с ней. Семья важнее.

      Несколько месяцев проходят словно в тумане. Я курсирую от отеля к клинике и забываю обо всем. Изможденное болезнью лицо мамы стало маленьким и худым. Волосы выпали. Чтобы прикрыть голый череп, я повязываю ей платки. Становлюсь настоящим мастером-стилистом.

      – Ты у меня на все руки мастер, Кирилл, – говорит мама, разглядывая себя в зеркало. – Вот бы тебя видел отец!

      – Я его совсем не помню.

      Действительно, отец погиб, когда мне было пять лет. В памяти остался темный силуэт, который собирал со мной машинки по деталям. А еще все годы взросления преследовало меня неясное чувство какой-то тайны, загадки. Казалось, мама что-то скрывает, о чем-то недоговаривает, но что, как я ни пытался выяснить, так и не узнал.

      О том, что Лиза изменила Тавади я узнаю от секретарши Элины. Она изредка мне звонит и держит в курсе событий.

      – Представляешь, – кричит она в телефон, – эта малолетняя швабра изменила Арсену Николаевичу.

      – А ты откуда знаешь?

      – Да вся желтая пресса заголовками пестрит. Совсем девка спятила! Наш босс ей не простит такой финт.

      Да, не простит. Я сгибаюсь: резко