Лисьи броды. Анна Старобинец

Он отбыл, выполняя ваш приказ, майор Бойко?

      Ответ: Нет. Я не отдавал ему никаких приказов. Он отбыл самовольно.

      Вопрос: Вы допускаете, что капитан Деев – вражеский шпион?

      Ответ: Нет. Капитан Деев – один из моих лучших ребят.

      Вопрос: Выходит, вы не контролируете своих ребят? Отвечайте на вопрос, майор Бойко. Как вышло, что один из лучших ребят, прихватив еще четверых хороших ребят, без вашего ведома исчез в неизвестном направлении?

      Ответ: Насколько я знаю Деева… Я думаю, он хотел исправить свою ошибку.

      Вопрос: Какую ошибку?

      Ответ: С подопытным пленным, которого он спугнул. Может быть, он решил его разыскать. Своими силами. А дальше – с ребятами что-то случилось. Я жду от командира полка отмашки, чтобы организовать поисковую операцию.

      Вопрос: Ничего ты не дождешься от командира полка. Сиди ровно теперь. Это дело СМЕРШ берет на особый контроль. Все понятно?

      Ответ: То есть… вы лично, что ли, будете заниматься?

      Вопрос: Бери выше. Из ОКР по дивизии к вам приедут. Капитан Степан Шутов. Слыхал про такого?

      Ответ: Не доводилось.

      Вопрос: Догадываешься, что он с тобой сделает, когда ты ему эту сказку свою расскажешь?

      Ответ: Сразу к стенке?

      Вопрос: Не сразу. Сначала он душу из тебя вынет, майор.

      С этого места стало неинтересно: шантаж, угрозы, топорные провинциальные методы. Полковник Аристов отложил протокол допроса майора Бойко, взял из папки одну из фотографий и мечтательно откинулся на смятую больничную подушку. Черно-белый парадный снимок в картонной рамке, на заднем плане пожилой высокомерный морской офицер при орденах и сухая женщина в кимоно и с белым лицом, на переднем – двое юных японцев, один в форме офицера ВМФ, второй в кителе без знаков различия. На обороте – каллиграфические столбцы японских иероглифов.

      Аристов пробежал их глазами и улыбнулся, хищно и возбужденно, уголком рта. Хорошо, что языки давались ему легко, и чернильные насекомые лапки чужих древних знаков покорно складывались под его взглядом в осмысленный текст:

      «Ояма-сан, сын мой. Со скорбью и гордостью сообщаю: твои отец и брат пали смертью воинов. Они погибли в Нагасаки от взрыва бомбы. Тем утром они были на торпедном заводе «Мицубиси», и бомба взорвалась совсем рядом. Огонь, забравший их, был жарче погребального костра на кладбище Окуно-Ин. Говорят, там сгорело все, что могло гореть, и во всем Нагасаки не осталось целых домов. Говорят, взрыв был ярче тысячи солнц, а столб дыма поднялся выше самых высоких гор. Десятки тысяч погибли сразу, но тысячи продолжают умирать и теперь, перед смертью теряя разум и человеческий облик.

      Но я не плачу, сын. Я верю в «Отряд-512» и в «Хатиман» – твое великое дело. Настанет день, и ты создашь воинов, несущих смерть и неуязвимых для смерти. И да свершится возмездие».

      Глава 9

      Приграничная территория у озера Лисье.

      Конец августа 1945 г.

      В закатном небе, путаясь в кровянистых мотках облаков, тяжело кружили гуси, утки и лебеди, то