Настоящая фантастика – 2015 (сборник). Андрей Дашков

много знаете о Грюндебартах и о лознице, друг мой. Не хотите ли поделиться этим знанием со мной?

      В ответ художник только пожал плечами. Полицейский, устроившись на своем вполне обычном металлическом стуле, покачал головой.

      – Вы ведь расписываете покои лозницы, так? Вы используете при этом зеленую краску?

      – Изумрудную и кобальт. Так же, как охру, умбру и цинковые белила, – улыбнулся Вольсингам. – Бросьте, Гроссмейстер. Вы знаете, где я был вчера вечером. Два десятка завсегдатаев «Хмельной чурки» это подтвердят. Я не убивал монаха.

      Оскал Гроссмейстера не стал дружелюбней ни на йоту.

      – Но вы были бы не прочь убить монаха, не так ли, Вольсингам? Вам ведь тоже претит… как вы сказали… «вонь святости»?

      Вольсингам сомнительно покосился на кресло, но сесть в него так и не решился.

      – Мало ли что мне претит. Может, мне претит и вонь табачного дыма…

      Тут художник бросил взгляд на вторую достопримечательность кабинета – шкафчик с богатой коллекцией курительных трубок. Солнце, бившее в ничем не прикрытые окна, зажигало блики на стеклах в дверцах шкафчика и весело плясало на полированном дереве, металле и янтаре.

      – …Но это не значит, что я готов вас убить, – договорил Вольсингам, сипло прокашлявшись и смахнув с лица пряди длинных, давно не мытых волос.

      Полицейский поморщился. Приподнявшись в кресле, он сжал кулаки и уперся костяшками пальцев в столешницу.

      – Однако я не отнимал у вас работу, Вольсингам, – раздельно проговорил он. – Вы пришли в наш Город тринадцать лет назад. Насколько я понимаю, вас привлекли известия о перестройке старого собора. Вы надеялись получить подряд на… как это у вас называется… внутренние оформление?

      – Роспись стен, – снова улыбнулся Вольсингам.

      – Стен или потолка, но вы его не получили. Монахи дали вам от ворот поворот. У них свои мастера и собственная художественная мастерская. А вы с тех пор перебиваетесь случайными заказами, но из Города не уходите. Ведь вы не благоденствуете, не так ли, Вольсингам? Вы могли бы неплохо заработать на этом подряде?

      Вольсингам сглотнул, насилуя пересохшее горло, и хрипло ответил:

      – Это было давно.

      Гроссмейстер дернул уголками рта.

      – Некоторые обиды не так легко забываются. Вам не нравятся монахи, вы потерпели имущественный урон по вине монахов… если предположить, что кто-то из монахов вам не угодил, почему бы вам его не убить?

      – Потому что я не убийца, – ответил Вольсингам.

      Гроссмейстер моргнул. Похоже, такого аргумента он не ожидал, однако оправился быстро.

      – Все мы не убийцы, пока повода нет.

      Выпрямившись, он объявил официальным тоном:

      – Я вынужден задержать вас, герр Вольсингам, до выяснения обстоятельств.

      И, тут же вновь сменив интонацию, добавил с фальшивым участием:

      – Посидите