Прошлое в наказание. Игорь Харичев

было пять. Небольшая колонна. Медленно приблизились. Наполнили грохотом окрестности. Что последует? Будут стрелять? Но люки открыты. Колонна останавливается. Танкисты выглядывают из стального нутра. Что они будут делать? Что им приказано? С кем они? Люди заволновались. И вдруг слова, разлетающиеся среди стоящих: «Они за нас! За нас!» И ликование вокруг. А чуть позже: «Снарядов нет». Хотя вставшие на подступах к раскинувшемуся на большой территории зданию, смотрящие орудиями туда, откуда могли наступать, железные громадины успокаивали. Само их присутствие казалось символическим.

      Время двигалось скачками. То останавливалось, то неслось. Необычность происходящего дурманила головы. Я смотрел на лица. Они не были теми обыденными, которые постоянно видишь на улицах, в магазинах, в каких-то учреждениях. Не было на них утомительных повседневных забот. Каждый чувствовал, сколь необычен этот день. Не в истории – кто о ней думает, пока она вершится. В его собственной жизни.

      Я обошел немалое здание, – минут двадцать потребовала неспешная прогулка. Везде кучковались группки оживленных людей. Те, что поодаль, расположились подле баррикад. Описав круг, я встал около парапета, облокотился на гладкую каменную поверхность. Стоял и смотрел на реку. Неторопливо, как бы ленясь, плыл сухогруз. Грязный, пузатый. Внизу, на траве, пестрая компания кипятила на костре чай. Они расположились, словно на пикнике. Дымок спокойно поднимался вверх. И лишь баррикады неподалеку, перегородившие все подходы, нарушали идиллию.

      Потом что-то произошло там, ближе к реке, на проезжей части. Какое-то оживление в одном месте. Люди сгрудились, обступили кого-то. Чуть позже тесная группка переместилась к танку. Я видел, как несколько человек взобрались на дремлющее чудище. Один из них, высокий, седой, начал говорить – рука его решительно двигалась в такт словам, которые не долетали до меня. Это был тот, кого желали слушать и слышать. Кто олицетворял собой мечты, надежды собравшихся здесь. Тот, кому я помогал избраться депутатом немногим более двух лет назад. Это был президент России Ельцин.

      Я успел еще раз смотаться в Моссовет, разузнать ситуацию. Бронетранспортеры на Манежной, в Театральном проезде. Пугали комендантским часом. Мои товарищи ожидали арестов. Договорились, где встретимся, если будет совсем туго, если вконец закрутят гайки.

      Шальное веселье не покидало меня. «Ты что улыбаешься?» – Михаил поглаживал свою реденькую бородку. «Так, – загадочно проговорил я. – Мне пора. Возвращаюсь».

      Он завидовал мне. Я шел туда, где было горячее, а он не мог покинуть свой пост. Мы с ним познакомились в январе восемьдесят девятого. Все еще только начиналось. Еще только-только пахнуло тем воздухом свободы, который чуть позже заполнил страну.

      Люди между Белым домом и раскрытой книжкой здания Совета экономической взаимопомощи стояли теперь так тесно, что приходилось продираться меж ними. Чего ждали они? Подхода войск? Столкновения? Или того, что военная сила отступит перед столь многими, пусть