Кружево неприкаянных. К. Аннэр

Печенгским. Скитался он по саамским пастбищам и обращал их сердца к Богу. Так дошёл до Нявдемской губы, или Нейден-фьорда по-норвежски, где на западном берегу есть утёс Аккобафт. Собралось много народа, и кёбуны, это местные шаманы, приготовились сделать жертвоприношение из оленьего мяса. А преподобный Трифон поднял руку к утёсу и сотворил рукой крестное знаменье. Кёбуны обратились в каменья, а жертвы их – в прах, а на красных скалах появился белый крест с темными полосами по границе белого и красного, прямо как датско-норвежский флаг… Крестил он лопарей в местной речке Паз, по-норвежски «Пасвик», по-фински «Патсойоки», а по-саамски она теперь называется «Бассай», что означает «святой».

      Вместе с иеродиаконом Соловецкого монастыря Феодорием Трифон основал на Печенге монастырь, но ни Стайк, ни Павел ничего тогда не знали, ни про монастырь, ни про его историю, да и вообще…

      Дом

      После ареста Ванды тётя Надя взяла на себя опеку, представившись везде Елиной бабушкой. По возрасту она не очень подходила, маловато лет для бабушки, но по виду это была достаточно солидная женщина уже на склоне лет. Никаких особых бумаг подтверждающих родственные связи никто не требовал. У тёти Нади была своя дочь, Еля, конечно дружила с ней, но она не была близкой подругой, так, просто поиграть, побегать в компании. Кроме неё в компанию входили Сергей, Виталик и Максим. Они все были примерно одного возраста с разницей в один-два-три года. Никаких задушевных тайн они друг другу не доверяли. Еля вообще никогда никому ничего не рассказывала о себе, о своих переживаниях, снах, видениях, но это не было шизофреническим раздвоением, просто есть мир, где есть все, так как они есть, и есть мир, который видит только она и где всё выглядит иначе, хотя и похоже на этот мир. В первое время тот мир выскакивал перед её внутренним взором совершенно неожиданно, потом она как-то раз поняла, что его появлению предшествует некоторое волнение, как трепет какой-то охватывает, и все цвета вдруг становятся ярче и насыщеннее. Один раз получилось, что она как бы одновременно видела и что прямо перед ней происходит и то пространство. Обретение нового видения совпало с приходом менструации. Вначале набухли груди, и было очень больно трогать эти места, а когда она как-то раз, во время игры с мальчишками, наткнулась на чьи-то вытянутые руки, то испытала невероятную боль, которая отозвалась где-то внизу живота, родив новую боль. Она ушла домой, легла на кресло, закрыла глаза, возникла арена, на арене фигура женщины, но не та, которая была в первый раз, а совершенно другая. Еля подумала, что это мама, женщина повернулась и молча посмотрела не неё. «Ты стала взрослой», – Еля открыла глаза в надежде увидеть того, кто сказал эти, так ясно прозвучавшие слова, но никого в комнате не было, и в этот же миг она поняла, что одновременно она как бы видит и комнату, и женщину на арене, и ещё кто-то появился. Она хотела получше разглядеть, но чем сильнее она хотела это сделать, тем темнее становилось на арене, и всё больше болел живот, а потом картинка исчезла, оставив боль. Некоторое время она собирала в единую цепь разрозненные сведения о