Кружево неприкаянных. К. Аннэр

людей здесь друг друга поубивали? – Подумал Павел в ответ на эту речь, и сам испугался вопросу. – Тысячи жизней за то, что бы я нажрался говна и блевал на этой Земле»?

      «Откачка» заняла два дня в больнице, врач попался нормальный и в справке просто написал «пищевое отравление», что, впрочем, было правдой, а то, что этой пищей был самогон, можно и не сообщать. И зачем командованию эти медицинские тонкости? «Одно слово может изменить всю жизнь человека, одно единственное слово, конечно, это не та знаменитая запятая и перед вами не преступники, но «жить или умереть», кто может взять ответственность»? Врач молча слушал пламенную речь Стайка.

      – Вы ещё Иисуса Христа вспомните, – сказал он.

      Стайк как наткнулся на что-то, как будто дыхание сбилось…

      – Ну да… Иисус. Христос учил, – Стайк обернулся к Паше, тот пожал плечами, Стайк перевёл взгляд на врача, – а что Иисус Христос?

      – Да ничего, – улыбнулся врач, – вот ваши бумаги.

      Паше вообще больничный лист выдали, поскольку он здесь в командировке, то есть на работе, к месту которой он добрался, опоздав на несколько дней.

      Работа у него простая – «чего унести, чего принести», зато как красиво звучит – «экспедиция»! «Ты где летом был»? «В экспедиции»… Но сами геологи говорят: «В поле». А какое здесь поле? Здесь тундра, сопки, озёра, камни. Геолог, при котором Паша носит рюкзак, колотит эти камни молотком на длинной ручке, потом долго разглядывает свежий скол в толстое увеличительное стекло, потом бумажку напишет, в мешочек запихнёт и Паше в рюкзак загрузит, а иногда уляжется на гладкий валун, уткнётся носом и смотрит, смотрит. Что он там ищет? Геолог улыбнулся: «Мы не ищем, мы изучаем, мы же академики».

      – Да-а…? Вы академик?

      – И ты академик.

      – Я? Ну да, учусь в академии.

      – А сейчас мы работаем в академическом институте. Так что ты дважды академик.

      – ИГэГэДэ АНэ эССэСэРэ. Институт геологии и геохронологии докембрия, кстати, а кто такой этот «докембрий» или что? – спросил Паша.

      – Докембрий? Так называется геологический период развития Земли.

      – И давно это было?

      – Миллиард лет до нашей эры.

      «Сколько, сколько»? – выпучил глаза Стайк, когда Паша рассказывал ему о своей работе.

      – Ну, да, так геолог сказал.

      – Боже мой! Миллиард!

      – Ну да, он тогда закончился, а начался ещё за два миллиарда до того, то есть всего вроде как три получается.

      – А чего вы тут ищите? – спросил Стайк.

      – Мы не ищем, мы изучаем, – солидно ответил Павел, – он уже знал ответ.

      – А чего тут изучать, камни и камни.

      – Ну да, камни… мать их, – неожиданно разозлился Паша, – Колет их и колет, собирает и собирает, а мне тягать целый день, к вечеру еле прёшь, столько навалит.

      – Ты чё, носильщик?

      – Я коллектор.

      – Как?

      – Ну, так моя должность называется.

      – «Коллектор» – это куда говно сливают?

      – Ну, как бы да… хм, говно, у тебя