Офицеры и джентльмены. Ивлин Во

водой.

      – Болтун, – обратился к нему Гай, и его глаза увлажнились (следует отметить, что его слезные железы уже успели подвергнуться влиянию холодного ветра), – неужели это вы?

      Болтун взглянул на него из-под лохматых бровей, фыркнул и глотнул теплое виски. Было ясно, что его воспоминания о проведенном в обществе алебардщиков вечере были не столь яркими, как у Гая.

      – Так меня звали в Африке, – произнес он наконец после довольно продолжительной паузы. – Здесь же меня зовут Конг. Не могу взять в толк почему. – Он внимательно посмотрел на Гая, шмыгнул носом и чихнул. – Не мог понять, почему меня звали Болтуном в Африке. Меня зовут Джеймс Пенденнис.

      – Знаю. Я давал для вас объявления в «Таймс».

      – В «Рам, Мак, Магг и Эйг таймс»?

      – Нет. В лондонской «Таймс».

      – И толку от этого не было, не так ли? Впрочем, – честно добавил он, – не могу сказать, что часто читаю «Рам, Мак, Магг и Эйг таймс». Я, надо признаться, не большой любитель чтения.

      Гай понял, что беседу следует немедленно направить в нужное русло.

      – Эпторп, – сказал он.

      – Верно, – сразу отреагировал Болтун. – Он-то газеты читал. Читал все, что попадало в его руки. Эпторп был очень информированным человеком. Не было ничего, чего бы он не знал. Он рассказывал мне такое, что вы просто не поверите. Вы его знаете?

      – Он умер.

      – Не может быть. Мы ужинали вместе менее года назад в Офицерском собрании. Боюсь, что в тот вечер я немного перебрал. Вы же, наверное, знаете, что Эпторп частенько прикладывался к бутылке.

      – Да, мне это известно. И вот теперь он мертв.

      – Мне очень жаль. – Он чихнул, глотнул виски и, осмыслив новость, сказал: – Эпторп знал все. И совсем молодой. На много лет моложе меня. От чего он умер?

      – Мне кажется, что это называется «бечуанский понос».

      – Гадкая болячка. Но никогда не слышал, чтобы от нее умирали. Очень состоятельный человек.

      – Нельзя сказать, что очень.

      – Личные средства. Каждый, у кого имеются какие-нибудь личные средства, уже состоятельный человек. Их отсутствие постоянно мне мешало. Я сын приходского священника. Никаких личных средств.

      Это было похоже на игру, которой увлекался Гай в свою бытность еще студентом, когда снимал частную квартиру. Суть игры состояла в том, что два собеседника соревновались в том, кто более естественным образом вставит в свою речь заранее оговоренное предложение. Настала очередь Гая.

      – Все свои денежные средства он оставил тетушке.

      – Он обожал рассказывать о своих тетках. Одна из них жила…

      – Однако, – неумолимо продолжал Гай, – все свои тропические пожитки он оставил вам. Я доставил их сюда, или, вернее, на Большую землю. Наконец я могу их вам передать.

      – Весьма достойный поступок с его стороны, – сказал Болтун, наполнив стакан. – И с вашей тоже.

      – Этих вещей там чертова уйма.

      – Ничуть не сомневаюсь. Он их