Мастейн. Автобиография иконы хеви-метала. Дэйв Мастейн

и магия музыки. Я хотел быть как он и Пэт Ноулс.

      Только лучше.

* * *

      Все началось в семнадцать лет, с паренька по имени Дэйв Хармон, барабанщика из Хантингтон-Бич, чья жизнь, казалось, разительно отличалась от моей. У Дэйва была стабильная семья, и отец с матерью поддерживали сына во всех его начинаниях, в том числе в желании стать музыкантом. Они понимали, что я был фактически сам по себе, и им стало меня жаль, они открыли для меня двери своего дома и относились с добротой и пониманием. Для меня же это было все равно что выиграть в лотерею. Я жил сам по себе, пил низкосортное пиво, ел лапшу быстрого приготовления и макароны с сыром, как будто это уже прошлый век. Затем я встретил этого парня с крутыми родителями и холодильником, полным еды.

      В позе а-ля Майкл Шенкер (на тот момент он играл в UFO) на домашнем концерте Panic

      Мы с Дэйвом стали говорить о том, чтобы поиграть вместе и, может быть, собрать настоящую группу, которая бы утерла нос всем, кого мы видели на местных тусовках. Чтобы играть на гитаре, Дэйв пригласил своего друга по имени Рик Солис, у которого была красивая «стрела» фирмы Gibson. Как и я, Рик занимался боевыми искусствами, поэтому мы сразу же нашли общий язык. Среди моих знакомых Рик оказался также первым начинающим рокером, который был на него похож, – он был чем-то средним между Винни Винсентом и Полом Стэнли. И не случайно. Рик был одним из тех парней с врожденным чувством стиля – обожал футболки без рукавов, длинные волосы и странные коллекции ювелирных изделий рок-звезд. Еще у него был огромных размеров нос и темная кожа, что придавало ему экзотический средиземноморский внешний вид, и он был одним из самых волосатых парней, которых я встречал. Он стойко переносил превратности судьбы – волосы на груди (эй, в 1970-е это считалось вершиной мужественности) и сросшиеся брови.

      Рик – первый, кто, похоже, был полон решимости хорошо играть и стать рок-звездой. Мы научили друг друга нескольким песням, начиная с «Fire» Джими Хендрикса, и большинству песен Judas Priest, и другим композициям, которые нас цепляли. Как и я, Рик только формировал свой музыкальный вкус. Вскоре он стал вести себя крайне странно и неприемлемо, что привело не только к его исключению из группы, но, и я могу лишь предполагать, к безвременной кончине (Рик часто гонял пьяным в говно и спустя несколько лет разбился на мотоцикле).

      Когда Рика не стало, мы с Дэйвом решили взять на себя ответственность собрать новую группу. Первым пришел гитарист по имени Том Квеке, мой друг из вечерней школы. У Тома было три брата. Старший работал в системе госбезопасности; шикарный, классный, уважаемый парень. О среднем брате я мало что слышал – он был паршивой овцой семьи. И Том – тоже белая ворона, но тот пошел правильной дорогой. Ну, во всяком случае, пытался. Честно говоря, гитаристом он был так себе, но большего нам было и не нужно, потому что он играл только ритм; за соло-партии отвечал я.

      Следующим на очереди был Боб Эванс, басист, который напоминал мне персонажа Джуниора из кантри-шоу