Люди и нелюди. Олег Дивов

инструктаже! Ясно?

      – Есть! – в один голос рявкнули выбраковщики.

      – Не сметь перебивать старшего!

      – Так точно!

      – Несите службу.

      – Разрешите идти?

      – Брысь.

      За дверью Мышкин тяжело хлопнул Гусева по плечу, чуть не вколотив его этой лаской в пол по колено.

      – Молодец, Пэ, – сказал он. – Спасибо за поддержку. Вижу, значит, не заржавел. А то разное про тебя… Да! Короче, что там насчет санэпидстанции?

      – Мы же всех сумасшедших забраковали, – потирая ушибленное плечо, объяснил Гусев. – И очень жестко. А ты представь, что за типы работали собаколовами! Они сейчас либо в земле, либо в клиниках. И тех, кто подлечится, уже на живодерку не потянет.

      – Выходит, мы себе на жопу, так сказать, проблему создали?

      – Да нет. Тут одно из двух. Либо ты прав, и это нарочно делается, чтобы Агентство расшатать…

      – Нерусских очень много наверх пролезло, – пожаловался Мышкин. – На кого ни глянь – то, значит, почти еврей, то вообще еврей, то совсем жид пархатый. Вот бы их самих в живодеры! А еще лучше – в брак!

      – …либо о нас слегка подзабыли, – закончил мысль Гусев. – Забыли, что мы собой представляем. Не знают, куда приткнуть.

      Агентство подчистило страну – дай бог. Работы почти не осталось, да и клиент измельчал. Если сейчас кто-то снова голову поднимет, это все равно капля в море. Менты и без нас справятся. И встает интересный вопрос: а что с нами делать?

      Он не стал объяснять, насколько многогранно его видение проблемы, что он думает об участившихся случаях милицейского произвола и многом, многом другом. С Мышкиным нужно было изъясняться коротко и четко, иначе громила переставал слушать и уходил в себя.

      – Короче, разгонят нас, – вздохнул Мышкин. – Или… Ты чего так смотришь, Пэ?

      – Да нас попросту забракуют, – сказал Гусев.

      – Типун тебе на язык! А на фига тогда Агентству молодых набирать?

      – А вот они нами и займутся! – ляпнул Гусев и сам задохнулся от нахлынувшего вдруг ужаса. «Черт побери! Это называется – осенило».

      – Как вот дам по шее! – рявкнул Мышкин.

      – Не надо. Пока не за что.

      – Тьфу! – Мышкин угрожающе потряс лапой над затылком Гусева. – Короче, ты меня так больше не пугай. Я теперь неделю спать не смогу. Я, так сказать, мнительный ужасно. Зар-раза… Ладно. Ты сегодня без места?

      – Да, я в свободный полет, мне надо ведомого обмять потихонечку.

      – А хотя бы приблизительно?

      – Треугольничком возле офиса. Новый Арбат, Смоленская, Арбат, по бульварам слегка.

      – Значит, так сказать, пешим ходом… Значит, Пэ… Короче, в ноль часов жду тебя на стоянке у памятника Маяковскому. Уже чтобы был на машине. Приезжай, ладно?

      – Интересное кино, – пробормотал Гусев. – С чего бы это вдруг?

      – Значит, нужен, – коротко ответил Мышкин.

      – А куда я ведомого дену?

      – С собой бери. Это ничего. Заодно, так сказать, и обомнется, хе-хе…

      – Ладно… –