Зловещий рубеж. Сергей Зверев

представляю, что он чувствует, потеряв свой экипаж, с членами которого воевал бок о бок каждый день. Товарищи для тебя важнее, чем ты сам. Жизнь за них готов отдать», – от мысли, что его верные соратники, его отделение может погибнуть, у Алексея Соколова побежал холодок по спине, а в горле встал ком. Совсем не по уставу, не по-командирски он осторожно сжал изуродованную кисть танкиста в знак поддержки.

      – Каждый из них герой, погиб, чтобы дети, семьи наши в мире жили. В памяти они останутся навсегда. И вы должны за себя и за них жить и воевать.

      Поникший от тяжести своего горя мужчина только и смог, что кивнуть в ответ. Но потом пришел в себя и уже деловым тоном предложил:

      – Пехоту можно на плоты посадить и между танков ее пустить. На броне людей пулеметом скосят до конца переправы. А так будут как в люльке железной ехать. Танку-то что пулемет, что ружья не помеха.

      Соколов, испытывая к Коробову благодарность, кивнул:

      – Хорошая мысль. Главное, чтоб материала хватило и времени, столько плотов соорудить.

      Лейтенант Завьялов тем временем принимал пополнение в свое подразделение. Перед ним топтались два десятка новых рядовых, одетых вразнобой, в ватники и шинели. Он отмечал в списке новоприбывших, вглядывался в лица, задавал вопросы. Командир спрашивал, где воевали, чтобы понять, на что годны новые бойцы. Рядом на пеньке восседал политработник с пачкой личных дел. С суровым лицом он уточнял причины попадания в ряды штрафников. Вновь прибывшие вели себя по-разному: кто-то смущался своего проступка, говорил с опущенными в землю глазами, а кто-то с наглецой и бравадой цедил сквозь зубы статью, по которой был судим. Петр Максимович за время командования штрафной ротой привык к разношерстному контингенту, по манере держаться научился вычислять заранее, кто из бойцов готов искупить вину отвагой, а кто пересидит атаку в траншее, пользуясь неразберихой боя. Бывали у него разные бойцы, некоторых приходилось под угрозой расстрела отправлять в атаку. В штрафную роту за разного рода проступки ссылали не только военных, но и обычных урок, что предпочли тюремному заключению участие в боях за родину. У многих были страшные статьи, от ограблений до убийств, поэтому чаще всего Петр не надеялся на чувство долга таких бойцов или их желание искупить вину. Бывшие зэки признавали его за крутой нрав и жесткую дисциплину, мгновенно чуяли звериным нутром стальной стержень в ротном. И подчинялись, выполняли приказы, хотя политрук в штрафной роте скрипел зубами от ежедневного зубоскальства и резких шуточек солдат над советской властью.

      Остальная часть роты штрафников после нескольких часов отдыха взялась за топоры и ножи, чтобы заготовить в редком лесу плоты. Логунов с Омаевым срубили несколько бревнышек и обрезали их от сучков, а теперь поясняли штрафникам, с которыми предстояло идти на прорыв вместе:

      – Вот сначала плот, а потом веревки перережешь, и будет деревянный колейный мост через ров для танка. Вам