Желание. Трейси Вульф

говорит он, усевшись напротив меня. – Я не ожидал увидеть тебя здесь так рано.

      – Мы же договорились встретиться именно в это время, разве нет? – Я поднимаю глаза, с улыбкой гляжу на него, затем возвращаюсь к своим заметкам. Мне не хочется потерять мысль.

      – Да, в это. Просто… – Он замолкает.

      – Что? – спрашиваю я.

      Он качает головой.

      – Не важно.

      Я опять поднимаю взгляд и вижу, что он смотрит на меня странно, так странно, что я откладываю ручку и гляжу ему в глаза.

      – В чем дело? – спрашиваю я. – Ты нормально себя чувствуешь?

      – Да, конечно. – Но, похоже, мой вопрос ошарашил его, хотя я не могу взять в толк, почему.

      – Ты уверен? – спрашиваю я, когда он ничего не добавляет к сказанному, что совершенно на него не похоже. Видит бог, он никогда не лез за словом в карман. Но после такого тяжелого дня я не в том настроении, чтобы пытаться угадать, что с ним не так, а потому я просто вскидываю брови и опять спрашиваю: – В чем дело?

      – Ни в чем. – Его тон стал резче, и я чувствую облегчение. Я знаю, как вести себя с этим Хадсоном. Что касается другого, более мягкого… то я без понятия. – А что?

      – Не знаю. Ты какой-то… чудной.

      – Чудной? – Он высокомерно поднимает бровь. – Я никогда не бываю чудным.

      И я хихикаю. Это тот Хадсон, который мне знаком.

      – Не бери в голову. Давай примемся за работу.

      – За этим мы сюда и пришли. – Он достает свои ноутбук и блокнот. – У тебя есть какие-то идеи насчет вопроса?

      Я излагаю ему мои идеи, и после нескольких минут обсуждения мы решаем взяться за эффект бабочки – этично ли менять что-то во времени из благих побуждений, если тебе известно, что это приведет к последствиям, которые могут быть не такими уж благими?

      Хадсон берет на себя Сократа, я Аристотеля, а Платона мы решаем разделить пополам.

      Я нахожу статью, посвященную сочинению Аристотеля «О душе», и начинаю записывать в блокноте цитаты, которые мы могли бы использовать. Это довольно интересная вещь, и я увлекаюсь настолько, что почти не обращаю внимания, когда Хадсон прочищает горло и неожиданно говорит:

      – Мне еще никто никогда не задавал этот вопрос.

      Я занята коспектом, так что даже не поднимаю глаз, когда спрашиваю:

      – Какой вопрос?

      – Нормально ли я себя чувствую.

      Сперва его ответ не доходит до моего сознания, а когда доходит, мозг вдруг выключается и просто перестает работать на секунду или две.

      Но затем я поднимаю глаза, вижу Хадсона – вижу искренность, написанную на его лице, глаза, глубокие как океан, и на секунду перестаю дышать. Не только из-за того, как он смотрит на меня, а из-за того, что я наконец осознаю смысл его слов.

      Это осознание заряжает воздух между нами, заставляет мое сердце биться слишком быстро, а волосы на затылке – встать дыбом. Я не могу оторвать свой взгляд от его глаз. И могу делать только одно – тонуть в их бездонных глубинах.

      – Никто? – выдавливаю я