Желание. Трейси Вульф

от нее, – но было бы странно вклиниваться в разговор, который явно не подразумевает моего участия. Хадсон уже поговорил со всеми за нашим столом – кроме Джексона и меня. И я чувствую себя чертовски неловко.

      Беседа продолжается, все так же обходя нас двоих стороной. Всякий раз, когда Флинт говорит что-то смешное, взгляд Хадсона встречается с моим, как будто он хочет поделиться со мной этой шуткой… но затем он отводит глаза, словно считая, что теперь мы не должны этого делать. Мне от этого тошно, как и от странной неловкости, которая возникла между нами и продолжает нарастать. Хадсон не делал ничего, чтобы заставить меня чувствовать себя виноватой из-за моей любви к его брату – собственно говоря, дело обстоит как раз наоборот. Но тот факт, что теперь мы с ним сопряжены (и тот факт, что прежде я была сопряжена с Джексоном), висит между нами в воздухе, как бомба, готовая взорваться.

      А тут еще Рафаэль и Лайам, сверлящие его глазами, потому что не желают отпустить прошлое, и Флинт, ведущий себя то так, то эдак в зависимости от своего быстро меняющегося настроения, так что, думаю, Хадсон предпочел бы сейчас находиться где угодно, но только не здесь. Но он продолжает возвращаться, каждый день. Он старается, старается каждый день, потому что хочет, чтобы между нами не было неловкости.

      В отличие от меня, которая даже не разговаривает с ним, когда рядом находится Джексон.

      Внезапно я чувствую, что не могу больше все это терпеть, и говорю, не обращаясь ни к кому конкретно, что мне надо идти заниматься.

      Видит бог, в последние дни у меня и впрямь нет времени, чтобы сидеть сложа руки.

      Но когда я отодвигаюсь от стола, Джексон тоже отодвигает свой стул.

      – Я могу с тобой поговорить? – спрашивает он.

      Мне хочется рассмеяться, хочется спросить его, что он может мне сказать, если последние десять минут только и делал, что избегал разговоров.

      Но я этого не делаю.

      Вместо этого я киваю и, стараясь не встречаться глазами с Хадсоном, изображаю на лице улыбку, которая – и я это понимаю – выглядит фальшиво. А Джексон просто поворачивается и идет к двери.

      Я иду за ним – как же иначе? Потому что я пойду с Джексоном куда угодно. И потому что я не могу не прислушаться к теплящейся надежде на то, что он наконец окажется готов подумать вместе со мной о том, как можно все исправить.

      Глава 7. Кажется, я не поняла этой шутки

      Я ожидаю, что Джексон остановится сразу за дверью кафетерия и скажет то, что хочет сказать, но не тут-то было. Мне не следует забывать, что он не из тех, кто не любит публичность. Поэтому, когда он выходит в коридор, пропустив вперед меня и придержав дверь, я решаю, что сейчас мы пойдем в его башню.

      Но вместо того чтобы начать подниматься по лестнице, ведущей в его башню, он ведет меня к моей комнате.

      Ком в горле вызывает у меня ощущение, будто я смотрю фильм категории «Б», только вместо того, чтобы называться «Помидор, который съел Кливленд», он называется «Печаль, которая поглотила девушку, горгулью и целую гору». Мы всегда ходим в его башню – чтобы серьезно поговорить, чтобы оттянуться, чтобы целоваться. И когда я вижу, что он направляется не туда, это говорит мне о содержании