Я вам не ведьма!. Ксения Алексеенко

Я знала этот взгляд – от него кровь стынет в жилах и ноги подгибаются! А все потому, что бабушка, теплого ей местечка, была самой настоящей ведьмой, и тетеньке что-то досталось такое, злобное и гадкое.

      Элий вовсе не струсил, нет! Он предпринял тактическое отступление, их этому в училище учат. Если силы противника превосходящие… Ну ничего, он и не должен воевать с тетенькой, он же мужчина, он выше бабьих склок!

      Я должна была подготовить почву. Замечталась… Ошибок не повторю.

      Я стратегически разревелась и бросилась в папенькин кабинет.

      Тетенька пошла за мной, и я слышала, как она решительно печатает шаг.

      Предстояла битва.

      Тетенька, увы, получила преимущество: добралась до кабинета раньше меня. Распахнула дверь, прошествовала в кабинет и хотела было захлопнуть ее перед моим носом, – это ее коронный прием, но я успела сунуть руку в щель. Тетеньке пришлось отпустить дверь, чтобы не прищемить мне пальцы.

      Она берегла мои пальцы, всегда берегла. Это был мой коронный прием.

      Но никто не мешал тетеньке говорить. И она заговорила:

      – Аферий, ты только подумай! За дверью стоял юнец в форме кадетского училища! Аферий, с Еланией надо что-то делать! Она совершенно сдурела от безделья!

      Папенька поднял голову от бумаг, промокнул лоб платочком. Снял и отложил в сторону очки.

      – Что случилось, Аката?

      – Нэй Элий, – всхлипнула я, прижимая руки к груди, – он… Он…

      На глаза наворачивались слезы. Я представляла, какое унижение гордому Элию пришлось пережить из-за тетушки, и ком вставал в горле, мешая говорить.

      Тетеньке же ничего не мешало.

      – Юнец пришел просить руки Елании, Аферий. Насколько я понимаю, своим легкомысленным поведением она дала ему ложные надежды.

      – Я только хотела… Я хотела… я люблю его, папенька!

      – Еленька, пожалуйста, не плачь… – мягко сказал папенька. – Только не плачь. Кто такой этот нэй Элий? Есть ли у него связи? Кто его родители? В каком училище он учится?

      Я не могла ничего ответить. То есть, конечно, могла. Я знала, что отец нэя Элия – скромный ремесленник, что связей у него нет, что его учебное заведение принимает именно таких юношей – не слишком богатых и родовитых, зато преисполненных рвения и готовности всеми силами служить отечеству там, куда их после училища пошлют. Но это были не те ответы, которые папенька был бы готов принять.

      Я знала этот серьезный взгляд. Папенька подсчитывал прибыли и убытки.

      За массивным столом красного дерева сидел смешной кудрявый толстячок, его ноги даже не доставали до пола. Внешность обманчива: никто не воспринимал папеньку всерьез, пока не начинал вести с ним дела. У папеньки хватка, как у бульдога-чемпиона.

      Однако я не рассчитывала, что папенька начнет рассматривать Элия как сделку. Я думала… Я надеялась…

      – Он любит меня, папенька! – предприняла я отчаянную попытку воззвать к его чувствам, пока счеты в папенькиной голове не сгубили все дело. – А я люблю его.

      – Это вам не игрушки, Елания! – отрезала тетенька. – Это ваша жизнь. Ваш Элий