Принц с последней парты. Елена Усачева

учителей они могли отделаться маркерами и чашками. Самых любимых хотелось как-то выделить.

      Вот они и выбирали уже больше десяти минут, и спор этот норовил превратиться в выяснение отношений не только на словах, но и на деле.

      Когда уже казалось, что все охрипли и не могут говорить, прозвучал спокойный уверенный голос Плотниковой:

      – А давайте подарим им сердце.

      – Чье? – испуганно ойкнула Куропаткина.

      – Сделаем из красного картона большое сердце, наклеим свои фотографии и все подпишемся.

      Чтобы все хорошо это представили, Аня на листочке нарисовала, как подарок должен выглядеть, продемонстрировав свой очередной талант – художника.

      Идея была проста, как все гениальное, и, главное, не затратная – картон и клей, больше ничего.

      – Фотографии нужны, – напомнила Аня, и все ей пообещали принести с десяток своих фотографий, чтобы было из чего выбрать. Подготовку подарка доверили девчонкам во главе с Плотниковой. Ну, не мальчишкам же в самом деле такое поручать!

      Через два дня подарок был готов. Красная бархатная бумага, наклеенные на нее яркие цветы и деревья, на ветках которых были «развешены» фотографии, написаны пожелания и расставлены подписи. Все это было украшено ленточками и блестками.

      Даже твердокаменный Щукин умилился. Он подержал в руках пущенный по кругу подарок, хлопнул им об ладонь и довольно заулыбался.

      – Хорошо, – изрек он, передавая сердце дальше. – Очень хорошо, – повторил он, глядя на Махина.

      Серега понимающе закивал. Шейко повертел перед носом красную картонку, совершенно не понимая, чем здесь можно восхищаться. Подарили бы лучше торт или пачку салфеток – все польза. А сердце? Куда его денешь? На стенку повесить пыль собирать? Вроде не шедевр, не Айвазовский. Какое удовольствие видеть одни и те же лица в школе и дома?

      В раздумьях он стал очень сильно размахивать сердцем, так что живые девчачьи сердца не выдержали.

      – Троглодит! – заволновались они. – Помнешь!

      – Дубина криворукая, верни!

      – Отдай им, – Леха светился от удовольствия. Так и хотелось подсунуть ему лимон, чтобы немного подкислить жизнь.

      Щукин выбрался из толпы жаждущих поближе изучить подарок, следом за ним в коридор устремилась его гвардия.

      – Ждем два урока! – Щукин отдавал приказания на ходу, как Петр Первый при Полтавской битве. – Они перестанут носиться с этим дурацким сердцем, и на большой перемене мы заберем его. Плотникова в ауте, все на рогах. Мы на коне.

      Махин довольно заржал и потер руки.

      – Почему на коне? – смутился Валька. Сердце ему, конечно, не нравилось, но Плотникову было жалко.

      – Ладно, ты будешь на жирафе, – милостиво разрешил Леха. – Значит, на тебе рюкзак. Отследишь, когда он останется без присмотра и закинешь в мужской туалет, там мы с ним разберемся.

      И Петр Первый, то есть Леха Щукин ушел вперед, оставив Вальку в мучительных раздумьях. Что-то ему в этом плане не нравилось.

      То