Конец света отменяется. Кирилл Кащеев

запрокинул голову, пафосно вскинул руку… Впечатление подпортили расползшиеся на мокрой траве подошвы и зацепившаяся за ветку накидка. Матвей Соболев прервался – привычный к таким внезапным паузам барабанщик разразился яростным грохотом. Сосредоточенно выпятив пухлую губу солист группы аккуратно, даже бережно отцепил меховую накидку и спрыгнул с бровки на тротуар, подальше от коварного газона. Теперь его было плохо видно из окна – разве что тщательно уложенные и блестящие на макушке волосы. Зато слышно по-прежнему отлично.

      – Тебе что-то нужно, кошка моя…

      Папа справился, наконец, с защелкой, распахнул окно и перевесился через подоконник, сам не понимая, что собирается делать: в такой ярости он был готов выпрыгнуть из окна певцу на голову. Пусть сам ноги переломает, но хоть прибьет поганца!

      Не подозревающий об опасности, нависшей над его головой (в буквальном смысле), Матвей Соболев сделал шажок вперед:

      – Только что – не скажешь напрямик, ни за что и ни почему… – объявил он в микрофон. – Я тебя не пойму! О выйди-выйди ко мне на балкон, потрындим за мой гениальный музон…

      Его желание исполнилось. Балконная дверь с треском распахнулась, и рыжеволосая фурия в зеленой шелковой пижамке вылетела на балкон.

      – Я скажу тебя напрямик, чего я хочу, ты, порося на меху! – завизжала фурия так пронзительно, что саксофон испуганно взвыл и смолк, а сорвавшаяся с ритма гитара жалобно загудела. – Хочу, чтоб ты подавился микрофоном, кабан поющий! И моль тебя вместе с твоими мехами сожрала, ты, ветчина в соболях!

      – Я никогда не думала, что Кисонька может так ругаться! – охнула мама. – Ладно еще Мурка, но Кисонька!

      – Убирайся отсюда, бегемот сумчатый, и чтоб духу твоего…

      – Кисонька! – с ласковым укором сказал Матвей Соболев и его усиленный микрофоном голос прокатился по улице, заставив зашевелиться даже обитателей дома напротив. – Ты не дослушала песню! В этот раз я тебя прощаю. – Он величественно повел пухлой рукой. – Но на будущее давай договоримся – ты не прерываешь меня, когда я пою. Если, конечно, хочешь быть моей девушкой.

      – Не хочу-у-у! – завопила рыжая Кисонька. Барабанщик невольно стукнул палочками, контрапунктом отмечая этот крик души!

      – Ну хватит уже! – Матвей Соболев снисходительно усмехнулся. – Я, между прочим, Соболев Матвей! Певец, музыкант, актер, режиссер и продюсер! И звезда. Московская. – Уточнил он. – Я не каждой девушке предлагаю встречаться! Нет, я понимаю: гламурная штучка вроде тебя должна немножко повыпендриваться, а потом уже соглашаться. Только ты с выпендрежем затянула, еще немножко и мне ведь надоест!

      – А чтоб тебе быстрее надоело… – девчонка перегнулась через перила балкона. – Мурка, мочи его! – заорала она.

      Еще одно окошко распахнулось, из него вылетело что-то белое, округлое, толстое, глянцево блеснувшее раздутыми боками в свете прожекторов.

      Перевернулось в воздухе… С неожиданным проворством мега-звезда Матвей Соболев