Тату на нашей коже. Crazyoptimistka

еще раз за мою рассеянность.

      – Ничего, бывает.

      – Бывает, – соглашаюсь, – но хотелось бы оставить после себя хорошие впечатления. Начнем сначала?

      Очень надеюсь, что мое предложение не звучит слишком жалко. Но работу ведь лучше начинать хотя бы с того, что мы будем знать имена друг друга. Благо Матвей принимает все адекватно и протягивает мне руку для рукопожатия:

      – Матвей.

      – Эля, очень приятно, – стоит нашим ладоням соприкоснуться, как я чувствую нечто похожее на легкий разряд тока, пробежавший между нами. Отчего все волоски мгновенно встали дыбом.

      – Эля? – переспрашивает он, не отпуская мою руку.

      – Элеонора.

      – Интересное имя.

      – Старое, – поправляю его, – надо быть честнее.

      – А если я хотел сделать комплимент? – не сдается Матвей.

      – Ну, если это действительно так, то спасибо. Просто я уже привыкла к тому, что люди прикрываются банальным «О, какое красивое имя!». Хотя думают вовсе иначе.

      – Звучит слишком сурово.

      – Это не я такая, это жизнь такая. – Отмахиваюсь. – Что ж, если вы не против, то я бы хотела сделать татуировку по своему эскизу.

      От меня не скрывается промелькнувший в его глазах скептицизм. Знаю, что скорее всего наступила на всеми нелюбимую и больную мозоль всех мастеров. Выскочек со своими уставами никто не любит. Но я безумно хочу увидеть на своей коже именно этот рисунок. И когда листок с эскизом оказывается у него в руках, я с облегчением вздыхаю. Ведь на смену скептике приходит удивление. Он даже подается чуть вперед, чтобы лучше рассмотреть нарисованную картинку.

      – Признаюсь, что после того, как вы сказали о собственном эскизе, то я ожидал увидеть нечто иное.

      – Что именно?

      – Взятое из интернета или, уж простите, но приходят с такими «собственными» каракулями, что и браться не охота. Но ваше… вы это сами нарисовали?

      – Да. Много лет назад, когда мечтала работать в этой сфере.

      – Учились в художественном?– Матвей переводит свой взгляд на меня и с интересом рассматривает мое лицо.

      – Отец – художник, – с усмешкой отвечаю ему,– передалось по генам.

      – Удивительно, но смотрится интересно. Только можно с вашего позволения я кое-что дополню? Не переживайте, я не собираюсь его полностью перекраивать.

      Что самое удивительное, но я верю ему и позволяю появиться на бумаге новым линиям. Он рисует прямо на кушетке, расположившись у моих ног. Изредка я чувствую мимолетные прикосновения, но они настолько быстрые, что их даже можно смело списать на игру воображения.

      – Можно спросить? – Парень резко поднимает голову в тот момент, когда я, сменив позу, склонилась над ним. Наши лица оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга. Сколько ему? Лет двадцать пять от силы. Легкая щетина на острых скулах, выбритые виски и линзы в глазах. Я непозволительно долго держу этот зрительный контакт и первой же отвожу взгляд.

      – Можно, –