Ева. Сергей Борунов

Вот, держи. – Тарас Петрович вложил ему в руку несколько шариков. Саша крепко сжал кулак, и рука тут же исчезла.

      – Что это? – с удивлением и недоверием спросил Саша.

      – Это местные каштаны. – иронично ответил Петрович. – Ешь, доверься мне!

      – Откуда это у тебя? – Саша вспомнил, про то, как старик им рассказывал о «внучке». Теперь, держа в руках эти «неземные» плоды, разрушать в своем разуме эту легенду было куда сложнее.

      – Набрал в лесу, их там было много, как и свободного времени, после исключения из отряда. – старик невольно улыбнулся. – Чтобы наш план сработал, нас не должен мучить голод. И, Саш, нам стоит вернуть ему пульт.

      – С какой это радости?

      – Послушай, мне нужно, что бы кто-нибудь смог рассказать ребятам, о том, что в лесу много пригодных к употреблению растений! Они же там голодают.

      Саша задумался, но затем возразил:

      – У меня другая идея. Что, если я устрою тебе встречу с одним из наших? Объяснишь ему, что собирать, что не трогать. И пульт оставим при себе!

      – Вениамин на это не пойдет.

      – Вот увидишь…

      ***

      Напряжённость в освоении новых земель царила не только в рядах третьей группы. Руководитель научной группы Роберт изо всех сил пытался отстраниться от ситуации с лесорубами, но тщетно. Одни ученые вставали на сторону работяг, отказывались от пайков, уходили жить в палаточный лагерь. Другие – демонстративно называли трусами тех, кто боялся рубить лес, а заодно и тех, кто сочувствовал их лишениям. Но были и совсем обособленные личности.

      Его звали Георгий, все называли его «чокнутым профессором». Будучи весьма начитанным и, скорее всего, умным, он был абсолютно нелюдимым человеком, скорее даже мизантропом. Он отказывался участвовать в тех исследованиях, которые сулили возможность обогащения. Его интересовала исключительно наука. Едва ли его можно за это судить, скорее наоборот, если бы не одно «но». Абсолютная безрассудность, граничащая с сумасшествием, и ненависть к людям.

      Ему было слегка за сорок. Всю жизнь он посвятил геологии и химии. За свою жизнь был удостоен множества наград, но получил только половину, отказавшись от остальных. После смерти родителей он остался один, родственников у него не было. Образ жизни и характер не позволяли рассчитывать на появление супруги, поэтому единственным его спутником жизни была наука. При этом коллеги в последние годы всё сильнее отвергали его, считая его идеи радикальными, а многие вообще решили, что у него проблемы с психикой.

      Лысая голова, густая чёрная борода, и резкие черты лица делали его похожим скорее на преступника, нежели на учёного. Худощавое тело и уставший взгляд, в любую погоду тщательно скрывались под объёмными плащами. Неспешная, хромая поступь выражала абсолютное безразличие ко всему, пока что-либо не увлекало его. Чаще то, на что другие учёные не обращали внимания, неожиданно вызывало у него восторг, в глазах появлялась жизнь, а размеренные движения становились хаотичными и резкими.

      Уже на следующий день после приземления Георгий надолго исчез