Душа Бога. Том 2. Ник Перумов

Дружин правой руки. Молот отбросил волка, точнее, оттолкнул – Старый Хрофт по-прежнему не мог ударить в полную силу.

      – Пророчество… исполнится, – прохрипела дочь Локи.

      Волк прыгнул и в третий раз, и теперь сумел извернуться в воздухе, словно у него отросли внезапно крылья. Молот мелькнул мимо, а владыку Асгарда словно ударило в грудь стенобитным тараном. Фенрир уже терял телесность, становясь сотканной из тёмного дыма сущностью, где алым горели пасть да пара глаз.

      – Это не ты! – Отец Дружин упал тяжело, спиной, и боль ослепила на миг, словно простого смертного.

      Алая пасть, обрамлённая дымом, горьким, жгучим. Клыки – вот они – смыкаются…

      Старый Хрофт ударил – сбоку, держа молот под самым оголовком.

      Дым рассеялся, трескучие молнии обожгли Асу Воронов щёки. На грудь рухнула страшная тяжесть, потоком хлынуло что-то горячее и липкое.

      …Отец Дружин едва вывернулся. Перед ним, стремительно увеличиваясь, возвышалась туша Фенрира – с волка спали уменьшившие его чары, он вновь становился исполином, но, увы, лишь в смерти. Голова разнесена, череп с одной стороны превращён в мешанину осколков. Кровь хлещет потоком из жуткой раны, пар клубится над багряными струями.

      «Тебе будет легче убить меня…»

      Старый Хрофт выпрямился. Боль стрельнула от шеи вниз по спине, словно у простого смертного. Неудачно упал – хотя могут ли «неудачно упасть» Древние Боги?

      Фенрир лежал, не шевелясь, густой мех слипся от крови. Отец Дружин потянулся, закрыл волку веки. Осторожно погладил так и оставшуюся взъерошенной шерсть. В смерти сын Локи вновь стал гигантом, так угнетавшее его заклятие перестало действовать.

      – Ха, – раздалось сбоку. – Ха. Ха-ха, – и хриплый кашель.

      Владыка Асгарда обернулся, так быстро, словно там его ожидали все гримтурсены Йотунхейма.

      Хель только и смогла, что едва приподнять голову. Изо рта её, из носа и глаз, из ушей, словно кровь, сочился плотный серый дым. Оставленная зубами Фенрира рана расползалась, пожирая плоть, оставляя от неё лишь тёмный пар.

      – Твоё пророчество – ничто, – бросил Ас Воронов. – Вот он я, стою, а мой племянник…

      Разложение уже сожрало половину лица Хель, там сквозь истончившуюся плоть проступали кости.

      – Ещё совсем чуть-чуть, – прошептала она. – И, Нарви, муж мой, я тебя увижу.

      – Никого ты не увидишь. – Óдин шагнул к ней, поднимая молот. – Но я милостив. Ты умрёшь быстро и без мучений.

      Губы Хель почернели и испарились, обнажив зубы и челюсти, голос звучал еле слышно, однако страха в нём так и не появилось:

      – Повернись, дядюшка.

      Руки её полыхнули – но пламя это словно бы состояло из одного только дыма. Плоть исчезла, оставляя нагие кости, Хель закричала, словно захлёбываясь хлынувшим из груди плотным серым паром. Исполинская туша павшего волка содрогнулась, огромные лапы согнулись, подобрались, отталкиваясь от земли.

      Мёртвые глаза вновь открылись, однако в них не было даже сакраментального багрового огня –