Наследника заказывали?. Кира Фарди

вырывается у меня.

      Я чувствую мерзкое собачье дыхание на своей шее, и влажные капли падают за шиворот. От отвращения мутится в глазах, а желудок сводит спазм.

      – Тихо, не шевелитесь, – шипит девушка.

      – А ты не командуй!

      Выстрел пронзительных, синих глаз пронзает до печенок. Ух, ты! Какая злючка-колючка! Незнакомка открывает рот, чтобы сказать очередную гадость, и тут интонация ее голоса меняется:

      – Абби, девочка, мне ничего не угрожает. Отпусти нас.

      – Девочка, да это настоящая слониха! – рычу я.

      – Абби, проказница, ты что делаешь? – доносится встревоженный, но до боли знакомый голос.

      Что это? Остатки ночного сна?

      Тяжесть внезапно исчезает. Я встаю, поворачиваюсь и вздрагиваю от ужаса: на меня смотрит Фантомас.

      Глава 6

      «Мама? Черт! Зачем она вылезла из кустов. Сейчас ее узнают и сдадут нас в полицию», – отчаянно думаю я.

      Бегун упирается руками в дорожку, легко отталкивается, встает и… вскрикивает. Я тоже сажусь, но из-за его ног не вижу, что так испугало взрослого мужика. Но тут он делает шаг в сторону, я поднимаю голову, и… моя челюсть отваливается, и только что слюна не капает с подбородка, как у Абби.

      – Что это? – потрясенно спрашиваю я.

      Незнакомое чудовище с головой, замотанной по брови косынкой, в темных огромных очках и с голубой кожей вдруг вцепляется в меня и рывком поднимает на ноги. Абби нарезывает вокруг нас круги, не подпуская близко появившихся на дорожке новых бегунов.

      – Простите, простите, нас. Не обращайте внимания. Занимайтесь своими делами, – бормочет мама низким голосом и тянет меня за собой.

      Я не успеваю опомниться, как мы уже карабкаемся на пригорок, оставив за спиной ошарашенного Владика. Или не Владика? Леший знает, под кем я лежала на дорожке. Как писал Есенин, «лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянье».

      И почему мне именно сейчас вспомнились эти слова? Может, потому что мой нос только что щекотала прядь волнистых волос? Правда, не пшеничного, а черного цвета, но разве это важно?

      Я оглядываюсь, но мама не дает мне остановиться и толкает все дальше. Мы наконец оказываемся далеко от дорожки. Мама устало опускается на траву. Я вижу, как подрагивают ее губы, как она нервно лезет в сумочку, достает бутылку с водой и опрокидывает в рот несколько капель.

      – Мамочка, успокойся. Все хорошо! – я сажусь рядом и обнимаю ее за плечи. – Все получилось, даже лучше, чем мы планировали. Сама говорила, будем импровизировать.

      – Да, говорила. Но знаешь, – вдруг с силой восклицает она, – как я перепугалась?

      – Знаю, конечно, знаю. А это что это? – я показываю рукой на ее лицо. – Ну, ты даешь! Бедному твоему боссу стало дурно, как он увидел такое чудовище.

      – А… это, – мама прикасается к лицу и пытается улыбнуться. – Глина. Голубая. Надо же что-то было придумать. Вот и сообразила.

      – Но откуда она у тебя? – потрясенно поинтересовалась я.

      – Купила несколько дней назад. Маску хотела