Не будем дружить. Юлия Николаева

На эту глупыху с косами, которая постоянно тыкала меня локтем в бок? Надо признать, это было давно, но наши отношения вроде как застыли в том возрасте. Да мне бы и в голову не пришло посмотреть на Ельцову как на женщину. Но она, блин, женщина, и не просто женщина, а сексуальная, красивая. Так, стоп.

      Это ж Надька, Макс, выдохни и возьми себя в руки. Так я и сделал. Резко обернулся, натягивая улыбку, и тут же почти впечатался в Ельцову. Точнее, она впечаталась в меня, потому как ниже ростом, а без каблуков достает только до груди. Я ощутил ее дыхание на теле и дернулся, отстраняясь. Ельцова вымученно улыбнулась, продолжая закрывать себя руками.

      Я почувствовал себя неловким подростком и разозлился. Злость возвращала уверенность, внезапно пошатнувшуюся осознанием того, что Надька женщина. Напомнил себе про обед, укоризненные, почти разочарованные взгляды отца, и разозлился еще больше. Вот так лучше, привычней. Улыбнувшись, вздернул бровь, разглядывая подругу детства.

      – Ельцова, – сказал насмешливо, – ты руки к себе приклеила, что ли?

      Она вспыхнула, опуская руки, посмотрела с вызовом.

      – Сделаем несколько совместных кадров, – вступил фотограф, отвлекая нас и объясняя, чего хочет.

      Мы оказались одни на белом полотне, рядом друг с другом. Она явно нервничала, хотя и старалась держаться. Не думал, что Надька настолько пай-девочка, подумаешь… Мы же не голые, в конце концов. Поняв, что она может стоять так до бесконечности, я притянул ее к себе за талию, наверное, резче, чем стоило, потому что она, не ожидая этого, снова впечаталась мне в грудь, на этот раз успев выставить ладони. У неё были холодные пальцы, обжигающе холодные, я поморщился.

      – Ты, что, замерзла? – спросил, наклоняясь к ее лицу, второй ладонью накрывая шею сзади, чувствуя, как быстро бьется венка под моей рукой. Глаза у Ельцовой были серые с темными крапинками, на носу и щеках россыпь едва заметных веснушек, их, наверное, и видно только с такого расстояния, когда глаза в глаза… Надька замерла, словно окаменела, таращится, дышит часто, приоткрыв губы, и это вдруг тоже показалось мне… сексуальным. Черт, мне пора снять девчонку в клубе, если уже на Ельцову вставать начинает. Хитро улыбнувшись, я наклонился к ее уху и шепнул:

      – И это все, на что ты способна? – кажется, она окаменела ещё больше, а от уха по шее к руке понеслись мурашки.

      Глава 5

      Надя

      Я не могла понять, что со мной творится. Даже когда надела этот дурацкий купальник, так не волновалась, и когда фотографа увидела, и полотно. А вот когда увидела Макса… Точнее, его спину, широкую, сильную, с перекатывающимися мышцами, сама не знаю, почему, но заволновалась. А вот он вёл себя обычно: как придурок. Язвил, ухмылялся и чувствовал себя совершенно свободно. Даже успел сделать несколько кадров.

      Я велела себе собраться, шагнула на полотно, а Макс, схватив, прижал к себе. От него вкусно пахло, а ещё у него были горячие руки, слишком горячие. Тело под ними плавилось, а когда он наклонился к моему уху