Не будем дружить. Юлия Николаева

но пройдя к столу, я села за него, поставив чашку на резиновую круглую подставку.

      – Это, Максим Владимирович, условия по договору, который вы обещали подписать.

      Макс полминуты смотрел на меня, опершись ладонями на мой стол, потом процедил:

      – Я не соглашался подписывать договор, по которому обязан сверкать голым задом на обложке журнала.

      – Вы невнимательно читали, Максим Владимирович, – улыбнулась я, – на ваш зад никто не посягает. Может, обсудим детали, когда вы ознакомитесь с полным текстом?

      Макс сузил глаза, впиваясь в меня взглядом, я ответила улыбкой, сделав неспешный глоток кофе. Невкусный, блин, кофейню на углу закрыли на ремонт, теперь приходится обходиться обычным растворимым. Кто вообще этот напиток кофе назвал? Он даже отдаленного отношения к нему не имеет.

      – Я прочитаю, Надежда Дмитриевна, уж не сомневайтесь, – и развернувшись, покинул мой кабинет, закрыв дверь.

      На всякий случай я выждала еще пару минут и только потом откинулась на спинку кресла. Оно того стоило. Если уж Макс соизволил прийти в мой кабинет, значит, разозлился жутко. А это в свою очередь значит: я его опять уделала.

      Правда, расслабляться совсем не спешила, потому что мой дорогой друг детства активно участвует в нашей негласной битве, так что, наверняка, уже обдумывает какую-то пакость.

      До полудня было спокойно, а потом позвонила секретарша Макса и попросила зайти к директору в кабинет.

      Я направилась, наблюдая, как основной поток течет в сторону выхода: начался обед. Макс об этом знает, потому и вызвал, чтобы задержать меня. Мелко мстите, товарищ директор.

      Когда я вошла в кабинет, Макс сидел, что-то изучая в ноутбуке. Вынуждена признать, несмотря на то, что он молод и легкомысленен, в роли директора смотрится хорошо, да и дела ведет неплохо. Ну а я… Я-то просто богиня рекламы, тут не поспоришь.

      – Вызывали, Максим Владимирович? – задала вопрос. Макс, бросив взгляд, указал на стул.

      – Я изучил договор, Надежда Дмитриевна, – заметил мне, оторвавшись от монитора, – связался с их представителями, обсудил кое-какие детали… В общем, договор подписан.

      – Замечательно, – улыбнулась я, – значит, скоро вы будете блистать на обложке журнала?

      – Мы будем блистать, Ельцова.

      – Я Остапенко, – поправила по инерции, потом только спросила, – что значит мы?

      – Я подумал и решил, что на обложку нужен не только мужчина, но и женщина. И вы как главная женщина в нашей фирме составите мне компанию в этом увлекательном деле.

      Я еще немного похлопала глазами.

      – Что… Как?.. – пытаясь осмыслить сказанное им, я дара речи лишилась, Макс расплылся в победной улыбке, а я чуть не рявкнула «какого…», но вовремя взяла себя в руки, решив, что такого удовольствия ему не доставлю. Потому спокойно спросила. – Могу я ознакомиться с деталями?

      – Конечно, я отправил их на вашу почту, Надежда Дмитриевна.

      Скрипнув зубами, я стиснула пальцы в замок.

      – В таком случае я могу идти, Максим Владимирович?

      – Идите, Надежда Дмитриевна. И в следующий раз думайте, прежде чем выкидывать подобные фортели.

      Ну вот, не выдержал, а я только со стула встать собралась. Откинувшись на спинку, сложила на груди руки.

      – Между прочим, если бы вы меня выслушали, то поняли бы, что это отличный пиар-ход.

      – Не сомневаюсь. И в чем же его гениальность?

      – В том, что сейчас любой может узнать, как Максим Данилов проводит свой досуг, а именно прожигает жизнь в клубах, заливаясь алкоголем и меняя девиц. Между прочим, не самый лучший образ для руководителя. Как считаете, многие захотят иметь дело с таким субъектом?

      – Не строй из себя мою мать, – разозлился Макс, переходя на ты. Что было вполне естественно, на вы мы общались в двух случаях: когда находились на переговорах и когда издевались друг над другом.

      – Я передам тете Ире эти слова.

      – Кто бы сомневался. Ябедой была, ей и осталась.

      – Самовлюбленный эгоист.

      – Язвительная стерва.

      Уууу, я бы его сейчас за уши оттаскала, как в тринадцать, когда он мне в сумочку лягушку подложил.

      – Если мы закончили обмен любезностями, – елейно улыбнулась, – то я пойду работать.

      – Идите, Надежда Дмитриевна.

      До дверей я дошла неспешной походкой, а уж потом понеслась к себе разъяренной фурией, сметая все на пути. Ну Макс, ну погоди у меня.

      И уже в кабинете, успокоившись, прочитала, на что мы с Максом, собственно, подписались. Крупная рекламная кампания была оговорена мной давно. Известный журнал с огромной аудиторией, я заливалась соловьем, чтобы выбить у них интервью для Макса, ну и фотосессию заодно. Он-то рассчитывал на кресла и костюмы, я тоже об этом думала, пока мой дорогой друг не пошутил надо мной, засунув в папку несколько презервативов. Я открыла ее на переговорах, да так, что презервативы разлетелись по столу. Я