Орел стрелка Шарпа. Золото стрелка Шарпа. Бернард Корнуэлл

Лерой, но ранение вынудило капитана передать командование Шарпу. Было еще два лейтенанта: Ноулз из легкой пехоты и Джон Берри. Берри оказался толстячком с пухлыми губами; получив приказ подчиняться Шарпу, он сразу же поинтересовался, когда тому было присвоено звание, а потом принялся жаловаться, что его коня подстрелили. Шарп подозревал, что именно по этой причине Берри и остался здесь.

      Солдаты, организованные в небольшие отряды, снимали с убитых мундиры, собирали брошенные мушкеты и делали примитивные носилки, на которых относили раненых к мосту. Половина людей работала там, где Шарп и Харпер отбили знамя полка, а остальные – у входа на мост, где тела образовали нечто напоминающее веер.

      Французы быстро закончили со своими ранеными и начали осматривать место, где стоял испанский батальон. Конечно же, ими двигало не милосердие, а желание обобрать убитых и раненых. Британцы делали то же самое – и тут никто не мог помешать солдатам, таков закон войны: выжившие получают то, что уже никогда не понадобится погибшим.

      Стрелки по приказу Шарпа собрали у погибших несколько дюжин мушкетов и запас патронов. На случай, если французы пойдут в наступление, Шарп планировал вооружить каждого стрелка тремя или четырьмя заряженными мушкетами и встретить кавалерию серией мощных залпов, которые уничтожат врага. Конечно, это не вернет королевское знамя. Оно потеряно навсегда – если только в отдаленном будущем английская армия не войдет в Париж и не получит назад военные трофеи французов.

      Шарп шел по залитому кровью полю и думал о том, что французы вряд ли решатся продолжать сражение. Слишком уж большие потери они могут понести; возможно, гусары рассчитывают, что англичане сдадутся.

      Шарп помог Лерою добраться до моста, усадил его так, чтобы капитан мог опереться спиной о перила, и разрезал белые бриджи. Бедро американца было прострелено, кровь все еще сочилась, но пуля прошла насквозь, и Шарп позвал Харпера, который, несмотря на очевидное отвращение Лероя, посадил своих червяков в рану, прежде чем забинтовать ее куском ткани, оторванной от рубашки погибшего солдата. Форрест остался жив; оглушенного, залитого кровью майора с зажатой в руке саблей нашли среди груды тел там, где шло самое ожесточенное сражение за знамена. Шарп усадил его рядом с Лероем. Пройдет еще некоторое время, прежде чем Форрест придет в себя, и Шарп сомневался, что майор, которому следовало быть священником, а не военным, сможет сегодня сражаться. Он поставил знамя рядом с ранеными офицерами так, чтобы огромное желтое полотнище было хорошо видно французам.

      А что собираются делать его соотечественники, англичане? Дважды Шарп подходил к самому краю пролета моста и пытался докричаться до противоположного берега. Но люди там вели себя так, словно находились на другом конце света, и занимались своими делами, не обращая внимания на недавних товарищей.

      Шарп в третий раз поднялся на мост.

      – Эй! – До конца перемирия оставалось не более тридцати минут. Он снова закричал: – Эй!

      Появился Хоган, помахал рукой и поднялся на