Орел стрелка Шарпа. Золото стрелка Шарпа. Бернард Корнуэлл

гусара, однако тот успел сделать свое дело. Француз схватил знамя за уголок и пришпорил лошадь.

      И тут появились новые французы, которые попытались отнять у двух стрелков знамя Южного Эссекского, их было так много!

      – Не подпускай их, Патрик! Не подпускай!

      Харпер что-то громко кричал и размахивал пикой, превратившись в неуязвимого Кухулина Красная Рука. Он стоял, возвышаясь над всеми и широко расставив ноги. Харпер бросал врагу вызов, предлагал французам подойти к нему поближе и найти свою смерть.

      Шарп вытащил из-под мертвого тела знамя полка и, как копье, бросил его в сторону приближающейся роты. Знамя упало среди английских солдат, теперь оно было в безопасности.

      Харпер по-прежнему стоял немного впереди, яростно рыча на врагов, приглашая их сразиться, но бой заканчивался. Шарп с палашом в руке встал рядом с сержантом, а французы отступили, нашли лошадей и вскочили в седла, собираясь вернуться к своим. Один из них оглянулся, посмотрел на двух стрелков и поднял в мрачном салюте окровавленную саблю. Шарп в ответ взмахнул алым палашом.

      Кто-то хлопал его по спине, люди кричали так, словно он одержал грандиозную победу, в то время как на самом деле Шарп лишь подсластил горечь поражения. И вот уже собралась вся рота. Британские солдаты стояли среди трупов и смотрели, как гусары уносят свою добычу. Не было никакой надежды вернуть королевский стяг – французы успели удалиться на триста ярдов, их окружили плотным кольцом торжествующие всадники, начался их долгий марш через Пиренеи, который закончится в Париже, где ликующая толпа станет приветствовать героев, а знамя займет место среди итальянских, прусских, австрийских, русских и испанских штандартов – символов французских побед в Европе.

      Шарп смотрел вслед удаляющемуся знамени и чувствовал, как его охватывает стыд. Французы уносили и два испанских флага, но это Шарпа нисколько не волновало. Его собственная репутация и честь солдата были запятнаны тем, что французы захватили королевское знамя; была задета его гордость.

      Он коснулся локтя Харпера:

      – С тобой все в порядке?

      – Да, сэр. – Сержант тяжело дышал, продолжая сжимать в руках забрызганную кровью пику. – А вы как?

      – Я в порядке. Отлично сработано. Спасибо тебе.

      Харпер тряхнул головой, словно отбрасывая комплимент, и улыбнулся лейтенанту:

      – Такое нечасто бывает, сэр. Во всяком случае, одно знамя мы отбили.

      Шарп повернулся, чтобы посмотреть на флаг. Он развевался над ротой, пробитый пулями и покрытый кровью, утраченный и вновь обретенный. Рядом стоял Лерой, угрюмый, замкнутый капитан Лерой, про которого Леннокс как-то сказал, что это второй приличный человек в батальоне. Его лицо было залито кровью, и Шарп пробрался к нему сквозь ряды солдат.

      – Сэр?

      – Вы молодец, Шарп. Какая страшная бойня!

      Голос капитана показался Шарпу странным, а акцент непривычным, но он вспомнил, что Лерой американец;