История (не)любви. Ольга Герр

о себе, но и о сестре, а еще о наших будущих детях, которым нечего будет наследовать, меркли перед простой истиной – муж отрекся от меня.

      Слезы рождались всхлипами в горле, давили на солнечное сплетение, словно вода на стены плотины. Я пыталась их сдержать, но они были сильнее. Против воли они хлынули из глаз, и комната подернулась пеленой.

      – К чему эта трагедия? – мужчина подошел и стер слезинку с моей щеки. – Я не чудовище. Больно не сделаю. Даже наоборот. Еще ни одна женщина не жаловалась после ночи со мной.

      – Вы – лэрд. Быть может, они боялись сказать вам правду, – произнесла и тут же пожалела: кто за язык тянул? Сейчас он как вспылит. Чего ожидать от гнева сюзерена, не представляла, но заранее трепетала.

      А мужчина лишь рассмеялся:

      – Вот об этом я и говорю. Откровенная, порывистая, настоящая, – он провел рукой по моим кудрям. – Лучезарная.

      Слезы полились с новой силой. Похоже, мне никак не опустить себя в глазах лэрда. Если уж мужчина чего-то хочет, не успокоится, пока не получит. В эту минуту я ненавидела свои волосы, из-за цвета которых лэрд и выделил меня. Для горца блондинка – экзотика. Если бы не это, может, и не взглянул в мою сторону.

      – Не бойся, – он наматывал мои локоны на пальцы. – Обещаю быть ласковым. А потом, только пожелай, увезу тебя в Кингросс.

      – Кем я там буду? Вашей содержанкой? Не самая подходящая роль для леди.

      Он поморщился:

      – Какое некрасивое слово. Не произноси его, не оскверняй своих губ. Аманта тебе больше подходит.

      – Как не назовите, суть одна, – я горько усмехнулась. – Никуда я не поеду. Я люблю мужа и останусь с ним.

      Стоило заикнуться о любви, как мужчина помрачнел. Наконец, удалось выбить его из колеи. Как любой собственник он не выносил, когда при нем говорили о другом. Появился шанс настолько вывести лэрда из себя, что он выгонит меня прочь.

      – Рикард – смысл моей жизни. Никогда никого я не полюблю кроме него. Наши чувства из тех, что на века. Я и после смерти буду его любить, – учитывая последние события, я сомневалась в своих словах, но лэрду было не обязательно об этом знать.

      – Похвальная преданность, – он сощурился. – Думаешь, после меня ты будешь ему нужна?

      Удар был болезненным. Оказывается, слово бьет сильнее кулака. Я тряхнула головой, отгоняя непрошенную слабость. Раз лэрд говорит гадости, значит, я его зацепила.

      – Мы это переживем, – я вздернула подбородок. – Любовь нам поможет. Она нас спасет.

      – А от этого спасет тебя любовь?

      Лэрд схватил меня за горло, пригвоздив к стене. Держал крепко, но, что удивительно, не больно. Другой рукой он принялся задирать мою сорочку. Ткань трещала от его яростных движений. Я отбивалась, молотила кулаками его в грудь, но с таким же успехом могла бить гору. Лэрд и не поморщился.

      Тяжело дыша, он скользил ладонью по моему бедру. Я инстинктивно сжала ноги, но он вклинил между ними колено и раздвинул. Мне нечего было противопоставить его физической силе. Я была беспомощна, как бабочка, угодившая в паутину: сколько не трепыхайся,