Любой ценой. Наталья Никольская

Я перерыла все что можно, хотя в душе знала, что никаких запасов у меня не осталось, потому что если б они остались, то все равно давно бы уже были использованы. Повод-то – он всегда находится, а в моей жизни почему-то особенно.

      Дрюня ходил за мной по пятам и очень внимательно осматривал каждый тайник. Выражение лица его все мрачнело и мрачнело.

      – Делать нечего, – наконец заявил он. – Так и придется из квартиры выходить.

      – Иди, – милостиво разрешила я. – Кто тебя держит-то?

      Дрюня с опаской выглянул в окно. Все бабки в полном составе восседали на лавочке и что-то бурно обсуждали. Больше всех усердствовала баба Клава. Отчаянно жестикулируя и тряся головой, она корчила рожи и что-то рассказывала своим соседкам.

      «Казанова задрипанный!» – долетел до нас ее презрительный голос.

      Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что речь идет о Дрюне. Мы с Лоркой просто покатились со смеху.

      В этот момент баба Клава подняла голову к моему окну и погрозила кулаком. Дрюня тут же присел.

      – Ну что? – насмешливо спросила я его. – Пойдешь за водкой?

      – Да, пожалуй, я отдохну, – заявил Дрюня. – Что-то мне дурновато стало после такой жары.

      – Послушайте, я вот что предлагаю, – сказала вдруг Лариска. – Через некоторое время они все разбегутся по домам, потому что «Санта-Барбара» начнется, тогда можно будет и сходить.

      – Да, вот только у меня денег нет, – сразу же сказал Дрюня.

      – Можно будет сходить ко мне, – предложила Лариска.

      – Там у меня есть бутылочка коньяку, дяде можно сказать, что это для преподавателя института, чтобы он зачет поставил. Правда, дядя не очень одобряет подобные методы, он считает, что нужно добиваться знаний самому, но его можно убедить, что все преподаватели нынче хапуги, и без этого никак не обойдешься.

      – Он у тебя, кажется, коммунист старый? – спросил Дрюня.

      – Да. Он же бывший военный, как же иначе? В то время нельзя ему было не быть членом партии. Только думаю, что он все равно бы им стал. По убеждению.

      – Да, прямо как мой батя, – вздохнул Дрюня. – Тебе поди тяжело с ним живется.

      – Да нет, нормально все. Так-то он человек очень хороший. Раньше, правда, был очень суровый, я его даже побаивалась. Но теперь изменился, стал мягче. Его здорово подкосила эта история с Наташей…

      Мне было известно, о чем речь. Год назад у Дружникова Николая Валентиновича – так звали Ларискиного дядю – погибла дочь. Она была на год моложе Лариски. Жена Николая Валентиновича умерла уже давно, и дочь была единственной радостью в его жизни. Правда, будучи человеком очень требовательным, он очень строго следил за девочкой. Можно сказать, что просто держал ее в ежовых рукавицах. Все подруги, друзья девочки тщательно отбирались папой. Какую читать литературу, какую слушать музыку – все это тоже решал Николай Валентинович. А уж о поклонниках и говорить не приходится. Девочка выросла тихой, скромной, без собственного «я».

      И все в ее жизни было просто, понятно, пресно и скучно,