На кокосовой «Скорлупке» по банановым озёрам. Андрей Владимирович Коваленко

у руля ялика. – Конечно, только тех, кто прошёл в море слишком много! Как волк на суше – он тоже бродит чуть ли не всю свою жизнь в бескрайних полях, лесах и горах.

      – А если моряки в море ходят, почему тогда капитаны называются дальнего плаванья? – Максим вспомнил рассказы своего товарища. – Если они ходят. Они не ходят что ли?

      – Капитаны? – мгновенно замялся и засмущался капитан дядя Коля. – Капитаны ходят в море дольше и дальше всех. Иначе они не были бы выбраны капитанами.

      – Капитаны дальнего плавания часто называют простых капитанов сухопутными крысами! – Очнулся Сашка.

      Мальчик взял себя в руки или быстро оклемался и перестал испытывать приступы морской болезни. И даже начал ходить по палубе батеяры, продолжая при этом называть его то бригом, то шлюпкой. Хотя во время ходьбы и держался за борт. Однако даже это убедило Максима, что Сашка действительно неоднократно бывал в море. И сейчас лишь временно потерял свою ориентацию в пространстве. Но довольно быстро акклиматизировался и пришёл в себя.

      – Вообще капитанами дальнего плавания этих бравых мореходов окрестили как раз эти самые сухопутные крысы! – с некоторой ностальгией медленно и размеренно начал говорить капитан дядя Коля. – Поскольку они никоим образом не знали всех морских баек и уставов. И потому просто так говорили то, что взбредёт в голову. Особенно после революции.

      – А какой революции? – поинтересовался Максим, который знал, что Ленинград именуют городом огромного количества революций, но сам он при этом не знал нормально ни про одну.

      – Да всякой! – капитан махнул рукой. – После всякой революции появлялось в правительстве большое количество каботажников, которые и не видали морские глубины! И так накопилось столько непонимания, что не разобрать.

      – А каждый капитан должен опуститься под воду и увидеть морские глубины?! – продолжал терзать юнга расспросами капитана дядю Колю.

      – Опускается длинный трос. И в нём набирается в специальную ёмкость вода на максимальной глубине. После чего капитан должен выпить всю её. Тогда он считается покорившим вершину, как глубину. И так как трос опускается настолько глубоко, то можно сказать, что капитан проходит все эти метры. И потому он – «прошел каждый из этих метров»! – очень наставительным тоном рассказал обо всём капитан, и этому хотелось верить.

      Сашка тоже знал этот обычай. Правда думал, что это – байка, которую придумал не он, а его троюродный дядька. Тот служил на подводных лодках на Камчатке. И потому не рассказывал никому. То ли дело – свои рассказы! Но Сашка не стал вмешиваться, поскольку Дядя Коля до сих пор так и не назвал его Юнгой. А потому можно было говорить, что он боцман; а значит (без свидетеля в лице старого пропитого капитана-сапожника) заодно рассказывать о множестве тайн морских профессий.

      – А вот уже сухопутники, когда даже каботажников выгнали из Правительства, не зная ничего нормального и хорошего, – продолжил капитан дядя Коля, – назвали всех капитанов-морских волков капитанами дальнего плавания. И назначили им большие