Полоз. Ник Солт

К нам в род пойдёшь – научим тебя всему. И Надьку тоже. Нефиг блядствовать. Вот она знала, зачем на шабаш шла.

      – А где она?

      – Где-где… Мужиками вертит, на Мальдивы полетела. Ты-то что стоишь? Пошли в кабинет.

      – Максим Геннадьевич, я вашу жену боюсь. Вон как Верке досталось!

      – То Верка, а то ты. Она сама тебя на обед зовёт. Супчик принесла с рыбой, твой любимый.

      Вот только лицо его при этих словах вытянулось.

      – С сухариками? – он снова тяжело вздохнул и раздосадовано сказал:

      – Ох, Лидия, и старейшина наш, как назло, в столицу ночью уехал. Чтобы сегодня дома сидела! Поняла?

      Я кивнула, но спать не пошла. Иришка явилась, протоколы принесла… Поболтали мы с ней, и она давай расспрашивать:

      – Ну так кто он?

      – Не знаю… Да и какая разница? Вот смотри лучше, какой рюкзак купила, по скидке!

      Иришка тут же запрыгнула ко мне на стол. Мой новый рюкзак, взятый за сущие копейки, её почему-то не впечатлил.

      – Он тебе ради приличия предложение сделал?

      – Какое предложение, Ир? Ты о чём? Приласкал – и ладно. Не помню, – или сделал? Что-то такое было или не было? Нельзя столько пить, печень нужно беречь.

      – Вот всё при тебе… Наговор нужно проверить… Точно! Что ж я раньше об этом не подумала? И Максим Геннадьевич сказал, что ты сегодня прилетела.

      – Нельзя?

      – Летай себе на здоровье. Только учти, что сила уходит. Это в шабаш её много, а в обычное время не так. Я вне шабаша вообще летать не могу. Надька может прыгнуть высоко, но спуститься уже не в состоянии. У женщин сила проявляется иначе, чем у мужчин. Больше от эмоций. Мы один раз мы с Женей поссорились, и я смогла вне шабаша взлететь. Поэтому… Когда взлетаешь, ты должна быть уверена, что сможешь спуститься или что тебя смогут достать. Не рассчитав так один раз, я себе руку сломала.

      Кажется, ещё на первом курсе она месяц ходила в гипсе. Как раз примерно в это время. А через полгода они с Женькой обручились. А ещё через год поженились.

      – Я думала, ты шутила, когда говорила, что полетала неудачно.

      – Если бы… Меня мама тогда так ругала! Я всё на шабаш рвалась, а они меня не пускали. Так кто он?

      – Я не помню. Помню золотые глаза – и всё. Даже имя не помню…

      – Он тебя ещё и заворожил, вот и не помнишь ничего. Точно не обидел? Нигде не болит? Голова не кружится? Ты бледная.

      – Ира, всё хорошо… Пить нужно меньше.

      Возникли какие-то неприятные ассоциации с вампирами и клыками. Осторожно тронула шею. Вроде бы не болит.

      – Сегодня тётки будут похмеляться, точно не ускользнём. На шабаш нельзя одной ходить, пропасть можно… в последний день. Так девушки и исчезают. И родовые в том числе.

      Вспомнила, что я сделать ничего не могла под его взглядом – пришёл запоздалый страх. Головой замотала, попыталась избавиться от плохих мыслей. Всё уже в прошлом, я в безопасности, шабаш прошёл.

      – Тогда бы с родителями увиделась…

      – Ты дура! Поняла?! Дура!

      Сразу спрыгнула со стола и ушла.

      Обед.