Бесовская банда. Сергей Зверев

символ. Горел ведь не только его дом. Горела вся страна. И в таких условиях ковыряться в земле или работать на спичечной фабрике просто грех. Нужно прибиться к тем, кто решает и распределяет. Кто делит и отнимает. У кого есть ружье.

      Нет, только не на войну. Ружье ведь пригодится и на мирных пажитях, чтоб пасти «овец», почему-то считающих себя людьми. Главное, чтобы это ружье тебе выдали по праву.

      А для этого надо подаваться в Воронеж, благо, дотуда всего-то чуть больше пятидесяти верст. Бекетов уже давно понял, что настоящая жизнь проходит в больших городах…

      Глава 6

      1932 год

      – Вот, подкрепление к нам прибыло, – сказал заместитель начальника ОГПУ Державин, пригласивший для ритуала знакомства в свой кабинет непосредственных руководителей нового сотрудника. – Прошу любить и жаловать. Исай Лазаревич Апухтин. Большой искусник по убийствам.

      – По раскрытию, – не сдержался Апухтин, которого все, кому не лень, именовали специалистом именно по убийствам. – Извините.

      Он поднялся из-за стола, давая рассмотреть себя во всей красе.

      – Ну да. По убийствам у нас другие специалисты, – как-то многозначительно произнес Державин, бросив выразительный взгляд на одного из своих подчиненных.

      Апухтин кратко изложил свою не слишком обширную и далеко не героическую биографию, которая собравшихся сильно не впечатлила. Ответил на несколько дежурных вопросов.

      Слова Державина о том, что Апухтин в Управлении РКМ хотя и числится простым оперуполномоченным оперативного отдела, но все же на особом положении и напрямую подчиняется ему, конечно, непосредственных начальников должны были сильно задеть. Но эти два человека отнеслись к сему обстоятельству на удивление спокойно. Вообще, Апухтин видел, что здесь царит достаточно деловая обстановка и строгая дисциплина. Это когда на руководящие указания отвечают: «надо, значит, надо», а не «может, не надо» или «на черта это надо».

      На этом совещании к Апухтину присматривались. Присматривался и он.

      Вон что-то отмечает в блокноте карандашом начальник Управления рабоче-крестьянской милиции Якунин. Он, похоже, из старых кадровых офицеров – возраст под пятьдесят, подтянутый, суховато-вежливый, невозмутимый, с горделивой военной осанкой. Наверняка службист и педант, что для его должности нормально.

      А начальника угрозыска Василия Васильева, насупившегося и скрестившего руки на груди, вообще можно было бы принять за видавшего виды матерого уголовника. На лбу глубокая морщина, железная фикса во рту, насмешливый прищуренный взгляд, манера цедить слова, хищные движения, кривая ухмылка, ну и лексикон, щедро пересыпанный жаргоном и специфическими разыскными словечками. Но Апухтина это не удивляло. Он к таким персонажам давно уже привык.

      В уголовный розыск часто набирали людей ушлых, прожженных. А иногда бывших уголовных, деятельно раскаявшихся и выражающих стремление побороть гидру преступности. Таким пути назад уже не было – на той стороне перебежчика быстро на ножи поставят. Так