Мгла над Инсмутом. Говард Филлипс Лавкрафт

мне?

      В свете луны, заливавшем равнину, мне открылась картина, которой не смог бы позабыть никто из смертных. Под звуки тростниковых флейт, разносившихся над болотом, бесшумно и зловеще скользила толпа качающихся фигур, кружившихся в исступлении, подобно сицилийцам, что в былые дни под полной луной танцевали в честь Деметры на берегу Кианы[9]. Зрелище широкой равнины под золотистым лунным светом, пляска фантомных силуэтов и пронзительный, монотонный звук свирелей почти парализовали меня, и все же, объятый ужасом, я заметил, что половину неустанно, механически движущихся танцоров составляли рабочие, которые должны были спать, другую же – таинственные эфирные создания в белом, смутно различимые, напоминавшие бледных, печальных нимф, обитавших у истоков призрачных ручьев в трясине. Не знаю, как долго я смотрел на это действо из окна одинокой башни – вдруг я впал в бессонное забытье, пробудившись лишь с лучами высоко стоявшего утреннего солнца.

      Моим первым порывом было поделиться своими страхами и наблюдениями с Денисом Барри, но, увидев свет, пробивавшийся сквозь решетку восточного окна, я решил, что все увиденное мной не имело ничего общего с реальностью. Я подвержен странным иллюзиям, но не настолько слаб, чтобы верить в них, и в этот раз довольствовался тем, что опросил вновь проспавших рабочих, ничего не помнивших о ночных событиях, кроме смутных, резких звуков, услышанных ими сквозь сон. Весьма встревоженный последним обстоятельством, я задался вопросом, не осенние ли сверчки до срока изводили нас в ночи. Позже, наблюдая за тем, как в библиотеке Барри углубился в планы работ, что должны были начаться на следующий день, я впервые ощутил страх, погнавший прочь крестьян. По неведомой причине меня пугала мысль о том, что покой топей с их темными тайнами будет нарушен, и мне виделись ужасные, мрачные картины в глубинах вековых торфяников. Раскрыть эти тайны было бы верхом неблагоразумия, и я стал искать повод покинуть замок и деревню. Я как бы невзначай заговорил об этом с Барри, но не осмелился продолжать, едва заслышав его раскатистый хохот. И я умолк, а блистающее солнце катилось за далекие горы, озарив Килдерри красно-золотым сиянием, несущим дурную весть.

      Было ли то, что случилось в ту ночь, иллюзией или правдой, я не узнаю никогда. В любом случае, это лежало вне пределов природы и вселенной; но я никак не могу найти разумного объяснения исчезновениям, о которых стало известно в округе после тех событий. Я рано поднялся к себе; страх терзал меня, когда я безуспешно пытался уснуть в жуткой тишине, царившей в башне. Стояла кромешная тьма: несмотря на чистое небо, луна была на ущербе и должна была появиться лишь перед рассветом. Лежа в постели, я думал о Денисе Барри и о том, что случится с болотами, когда настанет день, и едва не поддался отчаянному порыву бежать в ночи, сесть в машину Барри и гнать ее до самого Баллилау, прочь от проклятой земли. Но до того как мой страх вынудил меня действовать, я забылся сном, и мне привиделась ужасная тень, павшая на город в долине

9

Совр. река Чане на юге Сицилии.