Через призму времени. Айлин

она к заведующей обратиться и я поняла надо мне идти к заведующей. Я ее быстро нашла и огромная ей благодарность, она приняла сразу, ни одного упрека, посадила в своем кабинете, все  расспросила, посмотрела на меня глазами такими грустными, что мне стало еще страшнее. Потом она встала и начала снимать халат и спокойно сказала, пойдем я вас домой провожу и всем объясню, что происходит с ребенком.

      Вернулась домой на такси с заведующей  педиатрическим отделением, меня она отправила с ребенком в комнату, а отца ребенка и его родителей повела на кухню, что она им тогда сказала  я не знаю, но с тех пор они ни разу меня не называли истеричкой или психопаткой. В доме повисло нечто неуловимо страшное, как будто то чего все боялись произошло и все были в шоке, тишина душила, обычно ведущие многочасовые  рассуждения родители отца ребенка  молча с пустыми глазами смотрели на меня, смотрели как я даю из шприца ребенку глюкозу и воду, как жду пока проглотит, как я звоню в психоневрологический диспансер узнать расписание детского психиатра. Навсегда запомнила я слова работника регистратуры – "вы что с ума сошли, ребенок не ест и не пьет, а вы спрашиваете как записаться на прием, приезжайте немедленно, вас примут".

      Это был переломный момент в судьбе моей и моего ребенка, начались будни сражений за его здоровье. Первый шаг – вывести из состояния, когда он боится есть и пить, мы, уже с отцом ребенка, отправились в психоневрологический диспансер на прием детского психиатра. Врач долго спрашивала нас что и когда началось меняться в поведении ребенка, чем лечили и т д и т п. Потом спросила: "У вас деньги есть? Если есть езжайте срочно в Москву, там есть детская психиатрическая больница, в ней работает известный профессор, он поможет, но прием дорогой". Она дала нам его фамилию и адрес на листочке, мой брат смог уговорить профессора принять нас на следующий день, даже не знаю сколько денег он заплатил тогда, что тот согласился, потом я узнала, что запись к нему на пол года расписана.

      В ночь мы выехали на машине в Москву, в восемь утра были на месте, прием был в девять и это был долгий час, мы молчали, боялись правды, это страшно узнать, что твой ребенок неизлечимо болен. Персонал больницы был невероятно вежлив, видимо они прекрасно понимали какие больные являются их пациентами и уже заранее внутри нас жалели и относились максимально корректно. Наконец приехал врач, его внешний вид нас немного озадачил – высокий, худощавый пожилой мужчина с белой аккуратно постриженной бородкой, на нем строгий серый костюм тройка, длинное кожаное пальто, шляпа, зонт-трость. Выглядел он скорее как артист театра и кино, а не как профессор. В кабинете у него тоже все напоминало больше уютную библиотеку, а не кабинет врача – шкафы, заполненные книгами, стол из красного дерева, накрытый зеленым бархатом, ночник на столе, два больших кожаных дивана, поставленных напротив друг друга, мягкий ковер.

      Он нас принял без халата за своим столом, подробно расспросил нас о состоянии ребенка, много вопросов