Амузия. Софья Андреевна Мироедова

про лайт, про каларз. Когда мы почти добежали до её хауза, Тома вдруг остановилась и шепнула мне:

      – Призраки! Это же призраки!

      Я нахмурился. Подумал, она киддинг ми.

      – Ты их слышал, я их видела. Это были люди. Они говорили. Должно быть, их вызвала ваша постановка! Что если это призраки каких-то актёров прошлого? В вашей студии раньше ставили пьесы?

      – Не знаю, Санываныч там, наверное, года с двухтысячного.

      – Едва ли, – Тома прищурилась, отчего глаза превратились в чёрные полоски. Из-за мейка. – Думаю, ему тогда было не больше десяти.

      – Да ты что, он же эйншент!

      – Пятьдесят? Не имеет значения, – отмахнулась она, и мы пошли дальше.

      – Ты правда думаешь, что это госты там?

      – Возможно, – она жевала губы и хмурилась.

      – Да ну, – я вообще донт билив во всю эту эзотерику. – Такое бывает только в мувиз.

      – Нет, – она замотала головой. – Я тебе покажу.

      Мы уже были на лестнице, она тянула меня вверх, я еле успевал за ней. С такими ногами даже ещё и на хайхилз Тома могла бы бежать олимпиаду.

      Я не стал с ней спорить, сосредоточился на том, чтобы не споткнуться. Залетели на флэт, она, не разуваясь, побежала в центр рума и нырнула под бэд. Онли каблуки и выглядывали. Тома рылась там минуты три. Вытащила какой-то дасти бокс.

      – Вот, – она смахнула с него пыль ладонью.

      Ин шорт, внутри оказался борд для спиритических сеансов. Я знал, потому что этот тренд меня дико бесил. Вообще, не ожидал такого от неё. Тома казалась натс, но не так, как эти новые спиритуалисты. Или как их модно называть нью-спирс. Силли. Я вообще донт билив во всё это. Загробный мир, жизнь после смерти, религии всякие. Полный крэп. Да и рос я в семье атеистов. Никто из моих в церкви уже лет сто не был. Разве что на парти. А тут такое. Тома сразу стала вери смолл. Вообще, как литтл гёл. Эти её большие глаза опять же. Только она кепт ап:

      – Мы проведём сеанс, – сидела, кивала на борд. – Я давно этого не делала, но должно получиться.

      – Тома, это же буллщит, – я уже снял шузы и сел рядом. Прямо на пол. – Просто чип из броукен.

      – Ничего не броукен, – она метнула в меня острый взгляд. – Неужели ты не хочешь разобраться, что творится?

      – Ты его носишь? – я потянулся к её уху, Тома отшатнулась.

      – Это помогает, – она дотронулась до стикера. – С ним я вижу истинный цвет. Тускло, но вижу.

      – Может, не надо? Ведь тот странный калар ты тоже видишь. Наверное, это баг какой-то.

      – Отнюдь, – она продолжала гладить борд с буквами. – Это нечто больше. Ты это тоже слышишь.

      – Мне это не мешает, – соврал я. Мешало и да, было кьюриоз, что это за баг. Но не призраки же!

      – Это не изъян, мы стали воспринимать более широкий спектр нашей реальности, – Тома стала вертеть в руках деревянный курсор.

      – Ты рили думаешь, что это призраки? – вздохнул я.

      – Есть более элегантное объяснение?

      – Нет, – я положил руку на её талию.

      – Мы должны попробовать. У меня получалось.

      Потом до