Дачный сезон. Наталья Никольская

с ним беседы мне показалось, что у меня сердце из груди выскочит.

      Вернувшись в дом, я посмотрела на Мутного, который так стоял за дверью с пистолетом в руках. Он ответил мне пристальным взглядом. Потом взял за подбородок, повернул к себе лицом и внимательно уставился мне в глаза. Я боялась пошевелиться.

      – Молодец, – тихо похвалил меня Мутный. – Боишься меня? Правильно делаешь! Меня и надо бояться.

      В это время из спальни вышли Скворец с Рябым, а за ними выбежала Лизонька.

      – Мама, мама, этот дядя мне куклу починил! – радостно завопила девочка, указывая на Рябого. – Ту самую, которую папа купил, а потом починить не мог!

      Кирилл год назад подарил Лизе большую, настоящую куклу Барби. Три дня восторгам девочки не было предела, а на четвертый кукла неожиданно сломалась. Кто это сделал, мы так и не смогли выяснить. Кирилл грешил на меня, я на Лизу, сама Лиза на Артура, а Полина на всех нас. Кирилл пытался починить куклу, но, как всегда, это оказывалось слишком сложно для него, и он в который раз бросал начатое дело.

      Короче, с тех пор кукла валялась на даче, и Лиза даже не прикасалась к ней, говоря всем, что «Маша болеет». Называть игрушку ее настоящим именем Лизонька отказывалась.

      И вот теперь Рябой – золотые руки – починил ребенку любимую игрушку.

      У Лизы сияли глаза. Она подбежала к Рябому и, обняв его за шею, чмокнула в морщинистую щеку. Тот взял Лизу на руки и погладил по голове, а девочка доверчиво прижалась к нему.

      Артур стоял в стороне и насупившись смотрел на эту сцену. Мутный только хмыкнул, а Скворец, с тех пор как получил бутылкой по голове, вообще ни на что не реагировал.

      К ночи дети запросились спать. Но Мутный категорически запретил их укладывать. Он приказал нам сидеть в кухне и помалкивать. Сам «предводитель» ходил по комнате взад-вперед и что-то обдумывал. Когда голова моя уже в пятый раз склонилась вниз, стукнувшись о крышку стола, Мутный подошел к своим товарищам и что-то сказал им. Те быстро начали собираться.

      Мутный подошел к вешалке и снял с нее мое платье, в котором я приехала на дачу. Резко дернув, он оторвал от него пояс и двинулся ко мне.

      Честно говоря, я подумала, что он хочет меня удушить и стала медленно отодвигаться к подоконнику. Но Мутный подошел и сказал:

      – Руки!

      – Что? – не поняла я.

      – Руки давай! – рявкнул он.

      Я протянула ему руки ладонями вверх. Они дрожали. Он грубо схватил их и стал связывать поясом. Я молчала и думала: а что же они сделают с детьми?

      Мутный связал мои руки и ноги и заткнул рот грязной тряпкой, лежавшей на столе. Вот когда я пожалела, что не стираю их вовремя!

      Правда, с Артуром и Лизой Мутный обращался помягче, чем со мной, но связал и их, а рты им заткнул носовыми платками, вытащенными из карманов детишек. Дети не плакали, они только испуганно ворочали глазенками.

      После этого Мутный полюбовался результатами своего труда, проверил узлы и остался доволен. Перед дверью он остановился, улыбнулся, галантно поклонившись, и произнес:

      – Ариведерчи, леди!

      После этого он исчез в ночи. Мы остались сидеть на