Дачный сезон. Наталья Никольская

к груди…

      – Ты… что? – охрипшим от испуга голосом спросила я его. – Ты с ума сошел!

      – Ну ладно тебе, ладно, – шептал он мне в затылок, гладя мои бока, – иди сюда!

      – Пусти! – я рванулась в сторону, стараясь говорить тише. Целый поток мыслей вихрем промчался в моей голове: не шуметь, а то вдруг проснуться остальные, и я буду вынуждена пойти на контакт не то что с одним Скворцом, а с ними со всеми… Да я же после этого жить не смогу!

      – Да пусти же ты! – в отчаянии все же выкрикнула я, изо всех сил пытаясь вырваться.

      Скворец крепко держал меня в руках, я вертелась и извивалась.

      Повернувшись к столу, я дотянулась до стоявшей на нем пустой бутылки из-под водки, оставленной бандитами и с гулким стуком опустила ее на голову Скворца. Он упал, не издав ни звука.

      Я перепугалась, но тут же как-то и успокоилась. Теперь действовать! Надо же, как обостряются в опасных ситуация все чувства! Я вся прямо подобралась и была готова до конца защищать своих детей.

      Я надеялась, что Скворец не очухается слишком быстро. В том, что он жив, я не сомневалась: у меня просто сил бы не хватило ударить его до смерти.

      Я заметалась по кухне, соображая, как лучше действовать. Так, быстрее хватать детей – слава богу, они на улице – и бежать отсюда! Все равно куда, лишь бы отсюда вырваться, к людям скорее!

      Я выскочила на крыльцо и уже хотела кинуться к Артуру и Лизе, игравшим в песочнице в дальнем уголке сада, как вдруг сзади меня ухватила за руку чья-то крепкая рука. Цепенея от страха, я обернулась. За моей спиной стоял Рябой.

      Он молча смотрел на меня грустными глазами. Я также молча взирала на него. Так мы простояли минуты две.

      – Не надо, дочка, – тихо произнес он. – Не делай глупостей. Я же говорил тебе, что мы скоро уйдем. Потерпи.

      Я тихонько выдернула руку и без сил опустилась на стул. Слез уже не было: я выплеснула их все за вчерашний день. Вернее, ночь.

      Рябой сел на соседний стул и закурил сигарету. Скворец продолжал лежать на полу не шевелясь.

      Я перевела взгляд на Рябого.

      – Он… – я пыталась объяснить, как все получилось, но Рябой остановил меня:

      – Не нужно. Я все видел. Я же не сплю совсем.

      – И… что теперь?

      – Ничего, – он пожал плечами. – Не бойся, я все улажу. Придурок! – он с брезгливостью посмотрел на Скворца.

      Горячая волна благодарности к этому пожилому человеку с изломанной судьбой, но не утративший человеческих чувств доброты и сострадания, поднялась в моей груди. Захотелось даже обнять его и сказать что-нибудь теплое…

      – Спасибо, – я ткнулась ему в грудь, а Рябой тихонько похлопал меня по спине:

      – Ну-ну, будет. Успокойся, дочка…

      Скворец зашевелился на полу и застонал. Потом завозился и начал приподниматься, держась рукой за лоб.

      – О-о-ох! – из горла его вырвался протяжный стон. – Что это со мной?

      Взгляд его уперся во взгляд Рябого. Тот смотрел насмешливо.

      – Очнулся, орел? – спросил Рябой.

      Скворец удивленно закрутил