Ратники преисподней. Александр Григорьевич Домовец

− Колбасьев подался вперед и буквально вцепился взглядом в Максима. − Никто… понимаете ли вы это слово?.. никто не знает о нас и нашем обществе. Полная тайна есть залог и условие нашего существования. Получается, что отныне я, мы все зависим от вашей скромности и умения держать слово. Хранить секрет вы обещали, но человек-то, по определению, болтлив и слаб… И я снова задаю вопрос: что с вами делать? − закончил он со странной улыбкой.

      − Попробуйте убить, − посоветовал Максим. Сдерживая охватившее бешенство, он поднялся, сунул руки в карманы и посмотрел на Колбасьева сверху вниз. − Вы мне надоели со своим вуду, ясно? Что касается моей скромности, то на нее вполне можете положиться. Да и секрет ваш не из тех, что разглашают. Ну, шел человек по улице, чуть не вляпался в кучу собачьего дерьма, − о чем тут говорить? О таком молчать надо…

      Вспылив, Максим уже не выбирал выражения. Но Колбасьев, как это ни странно, не обиделся. Напротив, он заметно расслабился и даже улыбнулся, словно грубость Максима развеселила его.

      − Ну и ладно, − мирно сказал он, поднимаясь в свою очередь. − Как говорится, насильно мил не будешь. Не сердитесь, Максим, я погорячился. Безусловно, я вам верю и вообще предлагаю закрыть тему.

      − Принимается, − буркнул парень. Ему уже было неловко за свою резкость.

      − А чтобы не держать друг на друга зла, − продолжал Колбасьев, − не соблаговолить ли нам по стопке коньяка? Так сказать, в знак согласия и примирения?

      Не дожидаясь ответа, он увлек Максима на кухню, сам полез в бар за бутылкой и рюмками, а Максиму дал в руки нож и распорядился нарезать лимон. На третьем ломтике лезвие соскользнуло с твердой кожуры и глубоко врезалось в большой палец.

      − Ексель-моксель, − растерянно выругался Максим. − Извините, Зураб Матвеевич, я вам тут стол кровью залил.

      Колбасьев заахал, принес пластырь и быстро залепил рану. Они выпили, с полчаса потрепались о разной ерунде, после чего Максим с чувством облегчения откланялся.

      Ночью Криволапов проснулся от собственного крика. Ему приснился здоровенный полуголый негр в шаманской маске с большим закопченным ножом в руке. Негр склоняется над Максимом, привязанным к жертвенному столу, с явным намерением перерезать горло. При этом он нараспев бормочет заклинание, от звуков которого в жилах леденеет кровь. И почему-то в безобразных чертах маски проступает знакомый лик адвоката Колбасьева…

      Этот сон преследовал Максима целую неделю, и всякий раз он просыпался в холодном поту. Но и тогда в ночной темноте продолжал мерещиться черный колдун, в шорохах за окном чудилось зловещее бормотание, в ушах звучал бой магических барабанов… За эту неделю он осунулся, измучился и начал бояться собственной тени. В довершение всего возникло стойкое ощущение, что за ним следят. Несколько раз, проезжая по городу, он замечал идущую следом «семерку» с номером 558, за рулем которой сидел неприметный человек среднего возраста в темных очках. Максим стал раздражительным и рассеянным, ежедневные служебные отчеты запестрили ошибками, и