Рефлекс змеи. Дик Фрэнсис

комнатой в доме и с лучшим видом на Даунс. В самой маленькой комнате рядом с этой я спал.

      В гостиной были белые стены, белый пол, коричневый ковер, голубые шторы, опускающийся светильник, книжные полки, софа, низкий столик и напольные подушки. Мой гость оценивающе стрелял глазами, оглядывая комнату.

      – Ну? – нейтрально начал я.

      – Ну… в смысле… хорошая картина.

      Он подошел посмотреть поближе на единственную висевшую на стене вещь – бледно-желтый солнечный свет падает на снег сквозь нагие ветви серебристых берез.

      – Это… гм… картина?

      – Это фотография, – сказал я.

      – О! Правда? Похожа на картину. – Он отвернулся и сказал: – Где бы вы стали жить, будь у вас сто тысяч фунтов?

      – Я уже сказал ей, что мне не нужны эти деньги. – Я посмотрел на него, неуклюжего, беспомощно стоявшего передо мной. На сей раз он был одет не в свой рабочий черный костюм, а в твидовый пиджак с декоративными кожаными заплатками на локтях. Но под этим тупым видом сообразительности все равно было до конца не скрыть, и я рассеянно подумал, не выбрал ли он эту маску из-за того, что собственная проницательность его смущает.

      – Садитесь, – я показал на софу, и он сел, подобрав свои длинные ноги, словно я ему одолжение сделал. Я уселся на подушку, набитую маленькими мягкими шариками, и сказал: – Почему вы ничего не сказали мне о деньгах, когда встречались со мной в Сандауне?

      Его чуть не скорчило.

      – Я… просто… в смысле, подумал, что лучше сначала взять вас на кровные узы, знаете ли…

      – А если бы не удалось, вы попробовали бы на жадность?

      – Вроде того.

      – И тогда вы просекли бы, с кем имеете дело?

      Он заморгал.

      – Понимаете ли, – вздохнул я, – я ведь все с полуслова понимаю, так, может, вам просто… бросить дурака валять?

      Он расслабился и впервые стал вроде бы естественным и слегка улыбнулся мне – в основном глазами.

      – Это становится привычкой, – сказал он.

      – Так я и понял.

      Он еще раз окинул взглядом комнату. Я сказал:

      – Ладно, скажите, что вы видите.

      Он так и сделал, не дергаясь и не извиняясь:

      – Вы любите одиночество. Эмоционально холодны. Вам не нужна поддержка. И, хотя вы и делаете снимки, тщеславие вам чуждо.

      – Принимаю.

      – Ой-ой.

      – Ладно, – сказал я. – Итак, зачем вы пришли?

      – Ну, очевидно, чтобы заставить вас сделать то, чего вы делать не хотите.

      – Найти сестру, о которой я не знал?

      Он кивнул.

      – Зачем?

      После короткой паузы, в которую, как я мог представить, он провернул кучу «за» и «против», он сказал:

      – Миссис Нор настаивает на том, чтобы ее наследство досталось тому, кого нельзя найти. Это… это желание невозможно удовлетворить.

      – Почему она настаивает?

      – Не знаю. Она дала такие указания моему деду. Его советов она не слушает. Она стара, надоела ему дальше некуда, моему дяде тоже, потому они спихнули все это на